Когда в 1948 году вышла первая прорывная работа Клода Шеннона «Математическая теория связи», ещё не было ясно, что здесь начинает закладываться основа для понимания того мира, в котором люди будут жить десятилетия спустя.
Цифровые данные и сообщения — текстовые, визуальные, мультимедийные — становится нашей естественной средой обитания.
Ещё по этой теме:
Дети и гаджеты: что делать родителям и учителям
Книга «Информация. История. Теория. Поток» известного популяризатора науки Джеймса Глика, которая стала мировым бестселлером и лучшей научной книгой 2011 года по версии Los Angeles Times, посвящена тому, что же такое «информация» на самом деле. Как формировалась теория информации? Как новые медиа на протяжении истории меняли наше восприятие мира?
Хотя переизбыток информации лишь с изобретением компьютеров и интернета стал по-настоящему глобальным явлением, с этой проблемой человечество сталкивалось уже не раз.
Публикуем отрывок из книги — о последствиях информационных перегрузок и приёмах, которые раз за разом приходится изобретать, чтобы с ними справиться.
К 1980 году исследователи уверенно говорили о «парадигме информационной нагрузки». Это была парадигма, построенная на трюизме: люди могут «поглощать» или «обрабатывать» лишь ограниченное количество информации. Разные исследователи обнаружили, что её избыток приводит не только к растерянности и фрустрации, но и к ухудшению зрения и недобросовестности.
Эксперименты предоставляли для обработки разнообразную информацию: измерения объема памяти, идеи о ширине канала, позаимствованные у Шеннона, вариации на тему соотношения сигнал/шум. Общим, пусть и сомнительным методом исследований была интроспекция.
Фото: Popular Science, March 1952
В 1998 году один небольшой проект в качестве «сообщества или группы» взял выпускников библиотечного факультета Университета Иллинойса. Все опрошенные согласились, что страдают от информационных перегрузок из-за «электронной почты, совещаний, новостных серверов и заваленных бумагами столов». Большинство чувствовало, что избыток информации влияет не только на рабочее время, но и на досуг. Некоторые жаловались на головные боли. Промежуточное заключение: информационная перегрузка существует. Кроме того, это выражение является «кодовой фразой». Исследование продолжилось.
Как сказал Чарльз Беннет, размышления об информации как о бремени сбивают с толку. «Мы платим за то, что нам приносят газеты, а не за то, что их уносят». Но термодинамика вычислений показывает, что вчерашняя газета занимает место, необходимое демону Максвелла для сегодняшней работы, и современный опыт говорит о том же.
Раньше факты стоили дорого, теперь они дёшевы. Раньше чтобы найти имена и даты рождения монархов и президентов, таблицы праздников и высоких приливов, размеров и населения отдалённых местностей или кораблей и командующих офицеров флота, люди обращались, например, к ежегодному британскому альманаху Уиттакера или американскому «Мировому альманаху». Если не было альманаха или нужны были менее доступные сведения, он мог спросить у специального человека за конторкой в публичной библиотеке.
Когда Джорджу Бернарду Шоу понадобилось выяснить адрес ближайшего крематория — его жена умирала, — он открыл альманах и был огорчен.
Я только что нашел досадное упущение в альманахе Уиттакера. Поскольку поиск информации — это именно то, за чем обращаются к вашему бесценному альманаху, мне кажется, что список из 58 крематориев, функционирующих ныне в стране, и инструкции, что делать, были бы очень желательным дополнением.
Это было душераздирающее письмо. Он не упомянул жену, лишь «случай серьезного заболевания», и ссылался на себя как на «скорбящего любопытствующего». У Шоу был телеграфный адрес и телефон, но он посчитал само собой разумеющимся, что факты надо искать в печатном виде.
Благодаря телефону количество доступной информации уже начало увеличиваться.
Источник: Фото: Maurice Ambler
Сегодня получение информации «в реальном времени» рассматривается как неотъемлемое право.
В 1990 году, как раз перед тем, как интернет сделал возможным осуществление мечты, Дэниел Деннет представил, что электронные сети могут перевернуть экономику издания поэтических сборников. Что если поэты вместо тонких книжек — элегантных предметов, рассчитанных на ценителей, — будут публиковать стихи онлайн, чтобы те мгновенно достигали не сотен, а миллионов читателей, и не за десятки долларов, а за долю пенни?
Это может быть интересно:
«Жизнь в невозможном мире»: физик-теоретик о мироздании
В том же году издатель сэр Чарльз Чедвик-Хили, проходя через Британскую библиотеку, придумал полнотекстовую базу данных по английской поэзии, а четыре года спустя сделал её — не настоящее или будущее поэзии, а её прошлое, и не онлайн, а сначала на четырех компакт-дисках, 165 тыс. стихов 1250 поэтов, охватывающих тринадцать столетий, по цене 51 тыс. долларов.
Читателям и критикам еще предстояло придумать, что с этим делать. Уж точно не читать её, как читают книгу. Просматривать ее в поисках слова, эпиграфа или полузабытого фрагмента. Эмоции Энтони Лейна, писавшего об этой базе данных отзыв для The New Yorker, менялись от восторга до разочарования и обратно.
«Вы склоняетесь, как пианист над клавиатурой, — писал он, — зная, что вас ожидает, и думая: ах, несказанное богатство английской литературы! Какие скрытые сокровища я отыщу в глубочайших пещерах человеческого воображения!»
Потом появляются тексты с большим количеством заимствований и языковых смешений, тексты исключительно низкого качества, поток напыщенности и посредственности. От этой огромной неупорядоченной массы начинаешь уставать. «Какое испускающее пары нагромождение, — восклицает Лейн и упивается этим образом. — Впервые я узрел такой великолепный памятник силе людского невежества и, по той же причине, благословение человеческой забывчивости». Где ещё он нашел бы совершенно забытого Томаса Фримана (уж явно не в «Википедии») и этот замечательный самообличающий куплет:
Ой-ой-ой, мне кажется, это плач читателя,
Вот бессмысленные вирши: признаюсь, они мои.
Компакт-диски уже устарели. Английская поэзия теперь есть в Сети — если не вся, то почти вся, и если не теперь, то очень скоро. Прошлое гармошкой складывается в настоящее. Разные носители обладают различными горизонтами событий: для письменного слова — три тысячелетия, для записанного звука — полтора столетия, и в этих рамках старое становится таким же доступным, как и новое.
Источник: tunlaw.org
Звукозаписывающие компании копаются на чердаках, чтобы выпустить или перевыпустить любой отрывок, раритетные записи, песни со второй стороны пластинок, бутлеги.
Когда-то коллекционеры, ученые или фанаты обладали правом собственности на свои книги и записи. Существовала чёткая граница между тем, что им принадлежало, а что нет. Для некоторых музыка, которой они владели (или книги, или видео), стала частью того, что они собой представляли. Эта линия исчезает.
Музыка приходит к нам мгновенно. Это симптом универсального знания. Это то, что критик Алекс Росс называет «бесконечным плейлистом», понимая, насколько неоднозначен этот дар: «Возбуждение вместо насыщения, вызывающий привыкание замкнутый круг из жажды и чувства неудовлетворенности. Только находишь что-то, как вмешивается мысль: «А что там есть еще?».
Глаза разбегаются. Еще одно напоминание о том, что информация не есть знание, а знание не есть мудрость. Появляются стратегии того, как справляться с этим. Их много, но по существу все сводятся к двум: фильтр и поиск.
К фильтрам относятся блоги и агрегаторы — выбор подразумевает возникновение проблем с доверием и вкусом. Потребность в фильтрах вторгается в любой мысленный эксперимент о чудесах избыточной информации.
Когда Деннет придумал свою «Полную сеть поэзии», он понял, что существует проблема.
Из меметики следует очевидная контргипотеза. Если такая сеть создана, ни один любитель поэзии не захочет в поисках хороших стихов продираться сквозь тысячи электронных файлов, заполненных плохими.
Понадобятся фильтры — редакторы и критики. «Они процветают из-за ограничения поставок и вместимости мозга, какой бы ни была среда, где осуществляется передача от одного разума другому». Когда информация дешевеет, дорожает внимание. По той же причине механизмы поиска — движки в киберпространстве — ищут иголки в стогах сена.
На сегодня мы усвоили урок: недостаточно того, чтобы информация просто существовала. Первоначально в Англии XVI века «файл» был проволокой, на которую можно было подвесить для сохранения и простого поиска квитанции и счета, записки и письма. Потом появились папки файлов, ящики файлов и шкафы файлов, затем электронные тезки всего этого и неизбежная ирония. Как только кусочек информации положен в файл, статистически маловероятно, что человеческий глаз увидит его снова.
Источник: notey.com
«Возьмем, к примеру, Библиотеку Британского музея, ценную, полезную и доступную: каков шанс того, что о некоей работе станет известно, что она там есть, просто потому, что она там есть? Если её захотят прочитать, о ней можно спросить, но для того, чтобы её захотели прочитать, о ней должно быть известно. Никто не может перерыть всю библиотеку».
Слишком много информации — и так много её утеряно.
Вот почему успешные мощные коммерческие предприятия в информационной экономике построены на фильтрации и поиске. Даже «Википедия» представляет собой комбинацию: мощный поиск, в основном использующий технологии Google, и огромный, поддерживающийся совместными усилиями множества людей фильтр, пытающийся собрать истинные факты и отбросить ложные.
Читайте также:
Как начать во всём сомневаться и полюбить науку
Поиск и фильтрация — вот всё, что отличает этот мир от Вавилонской библиотеки. В своих компьютеризованных инкарнациях данные стратегии кажутся новыми. Но это не так.
На самом деле существенная часть инструментов и механизмов печатных медиа, сегодня само собой разумеющихся, невидимых, как старые обои, развивалась как прямой ответ на чувство пресыщения информацией. Это механизмы отбора и сортировки: алфавитные индексы, обзоры книг, схемы размещения книг на полках в библиотеке и карточные каталоги, энциклопедии, антологии и дайджесты, цитатники, конкордансы и географические справочники.
Когда Роберт Бертон рассуждал о своих «новостях каждый день», «новых парадоксах, мнениях, расколах и ересях, противоречиях в философии, религии и т. п.», он делал это через оправдание великого проекта своей жизни — «Анатомии меланхолии», беспорядочного сборника всего предыдущего знания. За четыре века до него монах-доминиканец Винсент Бове попытался представить свою версию всего, что было известно, создав одну из первых средневековых энциклопедий Speculum Maius, «Великое зеркало», — манускрипт состоял из восьмидесяти книг и 9885 глав. Его оправдание: «Множество книг, недостаток времени и ненадежность памяти не позволяют держать в уме все вещи, которые были написаны».
Источник: onedio.com
Естественные науки, такие как ботаника, в некотором смысле тоже возникли как ответ на переизбыток информации. Взрывной рост числа известных видов (и названий) в XVI веке требовал появления новых процедур стандартизованного описания. Появились ботанические энциклопедии с глоссариями и индексами.
Брайан Огилви считает, что ботаника в эпоху Возрождения развивалась благодаря «необходимости справиться с информационной перегрузкой, которую сами же ботаники, не желая того, устроили». Они создали confusio rerum, говорит он, сопровождавшийся confusio verborum. Запутанная масса новых вещей, путаница слов.
Когда новые информационные технологии изменили существующий ландшафт, они принесли разрушения: новые каналы и новые плотины, перенаправляющие оросительную систему и транспорт. Баланс между создателями и потребителями нарушился: те, кто пишет, и те, кто читает; те, кто говорит, и те, кто слушает.
Рынок в замешательстве, информация может одновременно казаться слишком дешевой и слишком дорогой. Старые способы организации знаний не работают. Кто будет искать, кто будет фильтровать? Разрушение порождает надежду, смешанную со страхом.
В первые дни существования радио Бертольт Брехт, полный надежд и опасений, говорил: «Человеку, которому есть что сказать и который не находит слушателей, не повезло. Ещё хуже слушателям, которые не могут найти никого, кому было бы что им сказать».
Меняется взгляд на вещи. Спросите тех, кто ведёт блог, что хуже — слишком много голосов или слишком много ушей?
В оформлении статьи использована арт-работа Conor Backman.
