Книжный клуб: Почему наш мир таков, каков он есть

Проект «Сноб» последние пару лет неоднократно выступал организатором цикла научно-популярных лекций, на которых российские учёные доступно рассказывали о своей работе, о последних научных открытиях и о проблемах, над которыми наука до сих пор не может совладать.

Весной этого года «Сноб» наконец издал печатный сборник этих популяризаторских бесед «Почему наш мир таков, каков он есть», а мы его прочитали. Казалось бы, что может объединять астрофизику, экономику, генетику, лингвистику и математику (кроме того самого «научного подхода» и «критического анализа объективной действительности», свойственных любой науке)? Цикл этих лекций очеловечивает науку, приближает её даже к неискушённым, но любопытствующим читателям, уже многое подзабывшим из школьной или университетской программы. Кстати, многое из сказанного учёными в этом сборнике успокаивает читающего, говоря о том, что фактологическая база необходима любой науке, чтобы её систематизировать, но преимущество человеческого разума состоит вовсе не в накоплении информации, а скорее в удачных озарениях, счастливых случайностях, ассоциативных связях. Давайте на примере нескольких лекций из сборника посмотрим, как различные области науки смотрят на жизнь и ищут ответы на волнующие всех вопросы.

Почему одни народы живут хуже других, или экономика всего

Эту лекцию прочитал Александр Лузан, декан экономического факультета МГУ, заведующий кафедрой прикладной институциональной экономики экономического факультета МГУ, член Экономического совета при президенте РФ.

Экономист XX века Рональд Коуз открыл силу трения в экономике, заложив основу теории трансакционных издержек. Если кратко и просто, то объяснить эту теорию можно так: в социальном вакууме любое действие, любая операция с ресурсами автоматически приходит в эффективное состояние. Поскольку социального вакуума не существует, мы все живём в реальном мире, в котором возникают недопонимания, ошибки, непродуманные решения — они и являются трансакционными издержками. Их уровень в обществе всегда положительный, и именно они мешают совершаться переменам быстро и безболезненно.

Леди Справедливость на Олд-Бейли, Лондон. Источник: Викимедия

Удачнее всего показать работу трансакционных издержек на примере судебной системы. Борьба с преступностью — очень затратное мероприятие, трансакционные издержки высоки, поэтому в принципе судебные системы построены на том, чтобы изменить меру наказания, а не поймать преступника — с целью снижения уровня преступности в рамках государства. Эти же трансакционные издержки объясняют, почему в государстве зачастую закрепляются неэффективные методы наказаний.

Ещё Достоевский сказал, что если вы одного негодяя соедините с другими негодяями и заставите их заниматься бессмысленным трудом, то вряд ли из этого получатся честные, благородные люди.

Помимо того, что эта теория позволила по-другому взглянуть на теорию судебной и полицейской деятельности, она блестяще объясняет, почему одни страны живут хуже, чем другие, хотя в какой-то момент они были на одном уровне развития.

В 1993 году американский экономист Дуглас Норт получил Нобелевскую премию за теорию институциональных изменений. Рассмотрев исторический путь Англии и Испании, которые в XVI веке были на одном уровне развития, Норт предположил, что последующее мировое лидерство Англии и отсталость Испании основана на случайно принятом правильном решении.

Абсолютно случайно вопрос налогов в Испании достался королю, а в Англии — парламенту. До сих пор Испания не может вырваться на траекторию «А», потому что смена института дает запредельно высокие трансакционные издержки.

Интересная цифра: на процесс социально-экономической модернизации в стране уходит приблизительно пятьдесят «чистых» лет. Чистых — это без перерывов на революции и гражданские войны. В наше время на траекторию «А» выходит Япония. Россия же в процессе модернизации находится уже лет триста — как раз из-за того, что этот процесс постоянно прерывается.

Я, мой мозг, свобода воли и нейроэтика

Беседа-размышление Татьяны Черниговской, доктора биологических наук и филологических наук, профессор СПбГУ, заведующей лабораторией когнитивных исследований и кафедрой проблем конвергенции естественных и гуманитарных наук СПбГУ.

Каноничный пример псевдонаучной попытки нашинковать мозг как капусту — френологическая таблица XIX века. Источник: Википедия

Наука о мозге — в целом этакая «вещь в себе». Объект изучения одновременно становится и субъектом: что нам мозг разрешит узнать о себе, то мы и узнаем, от особенностей восприятия не уйти. Наука, конечно, призвана заниматься максимально подробным анализом изучаемого явления, но в случае с нашим мозгом, сознанием, разумом это не работает.

С наукой надо быть очень аккуратным. Наука занимается анализом, берет хорошую вещь и режет ее на части. Загвоздка в том, что при таком анализе самое главное зачастую пропадает. Наши знания о том, как функционирует мозг, несильно вырастут, если мы его, как капусту, нашинкуем во всех деталях.

Сейчас есть научно доказанные сведения, что наш мозг и алгоритмы принятия им решений скрыты от нас за тёмной шторкой. В одной из научных статей описан эксперимент, в котором людям нужно было принимать очень простое решение — на какую кнопочку нажать, на красную или зелёную. Изменения в мозге испытуемых, естественно, регистрировались. Обнаружилось, что мозг принимает решение за 30 (!) секунд до того, как человек нажимает на кнопку. Что происходит в эти тридцать секунд — неизвестно. Мозг сам всё за нас решил, не привлекая к этому наше сознание, но создавая для нас некую иллюзию сознательного выбора.

Оказывается, мозг вообще все делает сам, но иногда нам об этом сообщает. И когда он нам все‐таки сообщает, одновременно посылает сигнал: ты только не волнуйся, ты все это сам решил.

У нас в голове работает непознанный суперкомпьютер, оперирующий неизвестным языком программирования. Кстати, о суперкомпьютерах: они навсегда обыграли нас в шахматы, в игру, где почти всё зависит от знания стратегии противника. Но вот в игры, где возможно принятие «истерических» решений, например, в нардах, компьютер играть не умеет. Он не умеет просчитывать неправильные и неэффективные, стихийные решения.

Если мы соединим все имеющиеся на планете компьютеры, включая интернет, возможно, мы получим один человеческий мозг. Мы еще очень далеки от того, чтобы узнать, как это происходит.

Наша святая обязанность разумных людей — стремиться к этому познанию, использовать те крупицы информации, которые у нас есть. Чтобы реорганизовывать образование или чтобы не дать произойти техногенной катастрофе. Что касается образования — сейчас нет никакого смысла наполнять голову фактами.

Учить стоит другим вещам: как контролировать память, внимание, быть в когнитивной форме. Мы окружены огромными объемами информации, которую надо правильно классифицировать и упаковывать — говоря по‐научному, составлять антологии.

Опасность состоит в том, что общество до сих пор не готово учитывать полученные наукой знания. Так же, как никто не думает о том, как лучше использовать ресурсы природные, никто не думает о том, как лучше использовать ресурсы интеллектуальные. Мы по-прежнему ведём себя как невоспитанные дети планеты.

От астрофизики к современной России

Снимок туманности NGC 2818 телескопом Хаббл. Источник: Википедия

Лингвист, доктор филологических наук Максим Кронгауз в лекции «1984 в 2014-м, или Чего не знал Оруэлл» расскажет о новоязе и о том, возможно ли создание такого идеологически правильного языка в реальности.

Доктор биологических наук Лев Патрушев доступно и вместе с тем подробно расскажет о геноме, ошибках копирования, непрерывных мутациях — и всё это для того, чтобы мы ещё раз поняли, какие мы все разные, и насколько это хорошо. Для личности, для социума, для вида.

А ещё один биолог, Константин Северинов из Сколковского института науки и технологии, на примере опыта Дельбрюка и Лурии говорит нам, насколько научное открытие зависит от случайности.

Кандидат биологических наук Максим Скулачев говорит кратко о долголетии и возможностях замедлить процессы старения в нашем организме.

Математик Максим Либанов открывает тайны уравнений и физических законов, сбрасывает маски с констант и в итоге приводит нас к размышлению о Великом Замысле (уж простите за тавтологию) — о том, что без наблюдателей не случилось бы наблюдаемого мира.

Без любимого многими астрофизика Сергея Попова этот сборник был бы неполон — он рассказывает несколько увлекательных историй, которые всех нас занимали ещё со школьной скамьи — о формировании звёздного вещества, взрывах сверхновых, физике чёрных дыр и нейтронных звёзд.

В блоке астрономии Попова поддерживает популяризатор Владимир Сурдин и проводит читателя по галерее орбитальных станций, зондов, телескопов и летательных аппаратов.

Замыкает сборник статья литературоведа Ирины Прохоровой. Ирина возвращает читателя на нашу планету, в нашу страну, в наше время. Эпоха современная, а общественное сознание — прежнее, традиционалистское, архаичное, закостенелое, судя по скандалу с телеканалом «Дождь», гонениям на Pussy Riot и позорным лозунгам «Крым наш!», которые печатаются даже на тубусах с картами, продающихся в самых обычных книжных магазинах. На бумаге государство наше слывёт светским, регулирующимся нормами гражданского права, а на деле мы видим, как миросознание крепостного человека снова и снова воспроизводится в культуре современной России.

Не стоит думать, что травма модернизации свойственна исключительно России, а Европа вошла в Новое время под звуки фанфар.

Как утверждает известный шведский историк Петер Энглунд в книге «Полтава. Рассказ о гибели одной армии», Швеции потребовалось 250 лет, чтобы пережить горечь поражения в Полтавской битве, положившей конец имперским амбициям страны, и найти другую, в итоге более продуктивную модель развития. Тут мы, кстати, видим пересечение с мыслью экономиста Лузана в первой статье сборника — о том, что ломка системы требует огромных трансакционных издержек.

В каком‐то смысле мы сейчас находимся в западноевропейском XVIII веке, когда было жизненно необходимо сформулировать новую гуманистическую систему ценностей, сделать ее этической нормой для всего общества...

Исаак Левитан. Осень. Берёзки. Источник: Википедия

Интересное объяснение важнейшей черте российского имперского самосознания дал философ Александр Пятигорский. По его мнению, это «абсолютное преобладание идеи места, территории над идеей народа, в этом месте живущего», доктрина, окончательно сформировавшаяся в эпоху Александра I. Любить страну означает любить ее пространство и территорию, а не людей. Переживания уехавших из России в литературе, а потом и в фильмах сводятся к тоске по русским березкам, русскому полю и пейзажам — но не по людям.