Литература — это не только отдельные тексты, которые мы читаем с воодушевлением или скукой, — это и длительные исторические процессы, которые в этих текстах воплощаются.
Мы собрали семь важных и интересных книг, которые помогут погрузиться в историю литературы. Это и классические научные работы, которые входят в культурный канон любого современного гуманитария, и более популярные книги, которые будут интересны практически каждому читателю — от подростка до школьного учителя.
1. Эрик Ауэрбах — Мимесис. Изображение действительности в западноевропейской литературе
Читайте также:
Древнерусские рукописи в открытом доступе
Работа, опубликованная в 1946 году, — классика для всех современных филологов. Главный вопрос, который занимает Ауэрбаха — то, как формы изображения действительности в литературе менялись на протяжении истории; как искусство училось воспринимать и объяснять мир. Книга состоит из отдельных очерков, но по сути представляет собой единое произведение, которое до сих пор остаётся одним из самых впечатляющих по замыслу, глубине и широте охвата материала.
Автор книги — немецкий филолог, специалист по истории романской литературы — описывает не только литературу как таковую, но и её окружение. Социальная психология, политика, повседневная жизнь, быт и формы досуга — всё это входит в его анализ. «Мимесис» — это про то, как реальность преломляется в сознании писателя, чтобы стать художественной реальностью. Книга поможет перепрочесть свои любимые произведения новыми глазами — глазами историка.
...если библейский рассказ уже по своему содержанию нуждается в истолковании, то его притязания на господство ещё больше усиливают эту потребность. Он стремится не заставить нас на несколько часов позабыть о нашей собственной действительности, — что происходит с нами при чтении Гомера, — а поработить нас: мы должны включить в мир сказания нашу действительность и нашу собственную жизнь, должны почувствовать себя кирпичиками всемирно-исторического здания, им возведённого.
2. Михаил Бахтин — Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса
Классическая работа русского философа и теоретика, которая раскрывает народные корни одного из главных достижений ренессансной культуры — романа «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле. Бахтин показывает, как в этом произведении разворачивается противостояние официальной и народной культуры, переворачивающей нормы и отрицающей средневековую «одностороннюю серьёзность».
Смех у Бахтина — динамическое, освобождающее начало. Книга о Рабле, которая была написана ещё в 1930-е годы, а впервые опубликована в 1965 году — это и ответ на вызовы времени, и великолепная историко-культурная работа, чтение которой захватит даже современного читателя, далекого от литературных штудий.
Карнавал [...] освобождал сознание от власти официального мировоззрения, позволял взглянуть на мир по-новому; без страха, без благоговения, абсолютно критически, но в то же время и без нигилизма, а положительно, ибо раскрывал избыточное материальное начало мира, становление и смену, неодолимость и вечное торжество нового, бессмертие народа. Эта была могучая опора для штурма готического века и для выработки основ нового мировоззрения. Это и есть та карнавализация сознания, о которой мы говорили, — полное освобождение от готической серьёзности, чтобы проложить пути к серьёзности новой, свободной и трезвой.
3. Михаил Гаспаров — Об античной поэзии
Сборник научно-популярных статей классика отечественной филологии. В нём, кажется, можно найти всё, что должен знать неспециалист об античной лирике.
Книга Гаспарова не только восстанавливает исторический контекст создания произведений Катулла, Овидия, Авсония, её главная задача — представить эстетику и философию античности как единый комплекс представлений. Отдельные части книги посвящены интерпретации античных тем в русской литературе — у Державина, Пушкина и Чехова.
Отношение античного поэта к миру всегда было упорядочивающим, размеряющим, проясняющим. Это не потому, что античный человек не чувствовал романтического хаоса стихий вокруг себя. Наоборот, они были гораздо ближе к нему и потому не пленяли его, а пугали: между ним и ними ещё не было многих оград, воздвигнутых позднейшей цивилизацией, и потому искусство должно было не столько заигрывать с хаосом, сколько усмирять его.
4. Владимир Набоков — «Лекции по русской литературе» и «Лекции по зарубежной литературе»
Читайте также:
Учит ли русская классика нравственности
Лекции, которые читал тогда уже знаменитый писатель-эмигрант для американских студентов в сороковые-пятидесятые годы. Среди его героев — Гоголь, Достоевский, Толстой, Диккенс, Флобер, Пруст, Кафка и другие авторы, без которых не обходится ни один курс по истории литературы. Отличие набоковских лекций от многих других — в его неповторимом стиле, яркости формулировок и внутренней убедительности.
Лекции, впрочем, не претендуют на беспристрастное изложение — о Набокове из них можно узнать едва ли не больше, чем о других писателях. Точные наблюдения учёного здесь сочетаются с личными вкусами и предпочтениями — так, Достоевский у Набокова оказывается «отечественным Пинкертоном в мистическом одеянии». Многие высказывания не лишены эпатажа, но это делает лекции ещё увлекательнее.
Литература родилась не в тот день, когда из неандертальской долины с криком: «Волк, волк!» — выбежал мальчик, а следом и сам серый волк, дышащий ему в затылок; литература родилась в тот день, когда мальчик прибежал с криком: «Волк, волк!», а волка за ним и не было. В конце концов бедняжку из-за его любви к вранью сожрала-таки реальная бестия, но для нас это дело второстепенное. Важно совсем другое. Глядите: между настоящим волком и волком в небылице что-то мерцает и переливается. Этот мерцающий промежуток, эта призма и есть литература.
5. Умберто Эко — О литературе
Как известно, Умберто Эко — не только писатель, но и один из самых известных специалистов по семиотике. В этой книге раскрываются обе его ипостаси. И это последняя вышедшая в России книга Эко, поэтому она неизбежно воспринимается как завещание.
Это сборник эссе, которые рассказывают о том, как меняется роль литературы, о любимых писателях Эко (от Аристотеля до Джойса и Борхеса), о том, как создаются литературные произведения, о взаимоотношениях писателя и читателя.
...чтение – это не прогулка за городом, во время которой случайно, то там, то сям, собирались лютики-цветочки поэзии, выросшей из навоза разложившейся структуры. Чтение — это подход к тексту как к единому живому и многоуровневому организму.
6. Юрий Лотман — О русской литературе
Сборник статей литературоведа и культуролога, имя которого сегодня, кажется, знакомо почти каждому. Книга послужит отличным введением в историю русской литературы — от «Слова о полку Игореве» до «Мастера и Маргариты».
Книга содержит не только тонкие наблюдения о ходе литературного процесса, но и о том, как литературоведы подходят к анализу своего материала. Вторая часть сборника посвящена вопросам теории литературоведения и, в частности, анализу массовой культуры.
Историк смотрит на событие взглядом, направленным из настоящего в прошлое. Взгляд этот по самой своей природе трансформирует объект описания. Хаотическая для простого наблюдателя картина событий выходит из рук историка вторично организованной. Историку свойственно исходить из неизбежности того, что произошло. Но его творческая активность проявляется в другом: из обилия сохранённых памятью фактов он конструирует преемственную линию, с наибольшей надежностью ведущую к этому заключительному пункту.
7. Франко Моретти — Дальнее чтение
Итальянский литературовед Франко Моретти, вероятно, уже обеспечил себе место в истории изучения литературы, а его концепция «дальнего чтения» вышла далеко за пределы литературоведческого сообщества. Это одна из самых многообещающих инициатив последнего времени, которая претендует на то, чтобы ответить на действительно «большие» вопросы: как происходит развитие литературы в целом на протяжении длительных периодов истории? Как появляются и распространяются новые литературные формы?
«Дальнее чтение» противопоставляется «пристальному», в котором главное внимание уделяется трактовкам и деталям великих произведений. Моретти использует эволюционные механизмы и мир-системный анализ, а также автоматические методы обработки огромного количества текстов, чтобы ставить и проверять масштабные гипотезы о развитии европейской и мировой литературы. При этом Моретти пытается быть учёным-кентавром: точные, количественные методы анализа у него сочетаются с живым и метафоричным языком.
Гёте, Остин, Бальзак — их легко объяснить. Они сложные, но в них есть смысл. Понять то, что на первый взгляд не имеет смысла, — и всё же имело его когда-то, для кого-то, — вот что может предложить новый архив для обновления истории литературы и культуры.
При подготовке материала использовались списки рекомендуемой литературы для филологических курсов Высшей школы экономики и РГГУ.
