Читайте также:
Не только Блок: что стоит знать о Серебряном векеСовременная культура пропитана оккультизмом, дух которого витал на протяжении, по меньшей мере, трёхсот лет: от Джордано Бруно и Роберта Флада до Петра Дынова, Алистера Кроули и Остина Османа Спейра.
Ставшее крылатым выражение А. Кроули «Любовь есть закон, любовь в согласии с волей» в каком-то смысле описывает искания прошлого века. Весь магический подъём точно пытается заполнить некую брешь, дополнить реальность, что не могло не оказать влияния на искусство.
Наряду с другими философами-иррационалистами XIX века Фридрих Ницше стремился создать из искусства новую религию — дионисийскую религию сверхчеловека. С ней приходят новые символы, которые должны переосмыслить, дать новое истинное значение вещам.
Искусство Серебряного века вновь стало теургичным. Произведение есть соприкосновение божественного в виде идеи и человеческого, их союз в символе: «Из всех философских доказательств бытия Божия наиболее убедительно звучит именно то, о котором даже не упоминается в учебниках; примерно оно может быть построено умозаключением: "Есть Троица Рублёва, следовательно, есть Бог"», пишет П. Флоренский.
Теургия выступает как акт истинного творения, в котором объединяются божественное и человеческое. По сути, это возвращение к крайне субъективному символизму «средневекового типа».
В конце XIX—начале XX века офилософствование творчества у поэтов привнесло символизм в искусство. В частности, можно выделить два типа восприятия искусства символистами:
Творчество — продукт трудов поэта, который в свою очередь является творцом индивидуальных и сугубо эстетических ценностей (К. Бальмонт). Иными словами, искусство ради искусства, как писал О. Уайлд.
Поэзия — преломление философии в поэтическом сознании (А. А. Блок, А. Белый, В. И. Иванов — младосимволисты).
Небезызвестный философ Владимир Соловьёв ввёл понятие свободная теургия, что для него означало слияние хтонического и небесного (аполлонического, если угодно) начал: «Художники и поэты опять должны стать жрецами и пророками, но уже в другом ещё более важном и возвышенном смысле; не только религиозная идея будет владеть ими, но они сами будут владеть ею и сознательно управлять её земными воплощениями».
Магия — это всегда работа с языком. Язык и речь — двоица, создающая заклинание. Шаманы, маги Средневековья и Ренессанса, современные киберхаоситы, творящие магический код, используют язык, что уж говорить о писателях и поэтах. Но можно ли причислять их к плеяде магов или же писатель есть нечто иное?
Алан Мур в одной из своих статей о магии писал, что маги должны уйти в искусство, так как это единственное пристанище, где они способны выжить. То же, задолго до проекта под названием Алан Мур, писал Соловьёв и другие. Владение языком и есть настоящая магия, а в языковом творчестве она обретает своё тело. Нельзя избежать упоминания достаточно банальной мысли, что современную магию творит реклама. Сигилы, ритуалы и мессы стали продуктом рекламных компаний, о чём упоминает Ролан Барт в статье «Миф сегодня».
Читайте также:
Что ты такое? Пять минут о сектахМагико-оккультные идеи, проникнув в искусство, в определённом смысле слились с ним. Конечно, эклектические идеи Блаватской, орден Золотой Зари, ОТО (Орден Восточных Тамплиеров, Орден храма Востока, лат. Ordo Templi Orientis) — всё это не столько об искусстве, сколько о «научном оккультизме»: попытка вернуть магии её первоначальные лавры, доктринизация и, говоря современной терминологией, Нью Эйдж XIX-XX веков.
Оккультный лик легко угадывается в символах современной массовой культуры. То тут, то там можно заметить скрытую мандалу или даже печать Соломона. Пентакли и трикветры усеяли массмедийный небосвод.
В основном оккультизм, в той самой условно первичной форме (гностицизма, герметизма и т. д.), притягивает людей творческих.
Так, на немецкого композитора Карлхайнца Штокхаузена оказали сильнейшее влияние гностические идеи, которые он положил в основу цикла из семи опер «Свет. Семь дней недели» (Licht. Die sieben Tage der Woche). Об этом подробно написано в статье исследовательницы Джоселин Годвин «Карлхайнц Штокхаузен и гностицизм». В 80-е появляется музыкально идеологическое движение «хаоситов» Thee Temple ov Psychick Youth во главе с Дженезисом Пи-Орриджем, одним из флагманов движения андеграундной музыки Великобритании.
В кинематографе гностически оккультные идеи в переплетении с дзен-буддизмом проявляется в работах режиссера-сюрреалиста Алехандро Ходоровски и Кеннета Энгера, являющегося членом ОТО (между прочим, у него довольно высокий статус в ордене). А на поверхности культуры интерес к оккультному проявляют множество звёзд кино- и музыкальной индустрии вроде Джимми Пейджа, Мадонны, Гая Ричи.
Современный Нью Эйдж есть ни что иное, как новый виток в развитии оккультных идей прошлого, в частности гностицизма. Но, в отличие от своего предка, в нём нет некой внутренней целостности, психологизма, иеротопического. Он лишён спокойствия. Как и время, он так же стремителен, неумолим. Нью Эйдж всегда смотрит себе под ноги, в материю. Человек снова становится одиноким, но вещи стали ему друзьями. Эта тенденция современных доктрин объяснима их некой ограниченностью, вырождением.
Всплеск интереса к подобным культурным маргиналиям проявляется более всего в сложные исторические моменты. Как пример разрастания интереса к мистическому, в 1990 году выходит книга А. С. Маркона «Психология целительства, или оккультной медицины», в которой «рассматриваются богатые перспективы соединения оккультных знаний и современного естествознания в единую научную систему».
Читайте также:
Как советский человек поверил в колдовствоКонечно, такие известные деятели спиритизма и спиритуализма советского времени, как Вольф Мессинг, Нина Кулагина, Семён Кирлиан и его «эффект Кирлиана» подкармливали веру в сверхъестественное.
Можно сказать, что это некое возвращение к язычеству (современная культура имеет больше общего с язычеством гностицизма, нежели с простым язычеством). Сами по себе эти учения — лишь некий болезненный возглас на пустыре революций. В России и Украине испытывают особый голод по магическому, усугублённый коммунистическими антирелигиозными действиями, и впоследствии, с развалом СССР, переросший в ненасытную манию.
