В самом этом слове есть нечто неприятное, веющее духом опасности и подлости какой-то. Википедия подсказывает, что это подстрекательство к каким-нибудь действиям, которые могут повлечь за собой тяжёлые последствия. А у Ожегова так и вообще этим словом называется предательское поведение. В синонимах у «провокации» — возбуждение, побуждение и подстрекательство.
Частота употребления слова «провокация» составляет 1 169 раз на ≈ 300 млн слов. Происходит от латинского provocatio — «вызов», далее из provocare — «вызывать, бросать вызов; пробуждать».
Глеб Напреенко, «С чего начинается современное искусство?»
Анатолий Осмоловский — одна из центральных фигур российского постсоветского искусства, художник, сменивший за время своей работы множество стратегий: акционизм, нонспектакулярное искусство, автономное искусство... Осмоловский выступил как центр притяжения для многих коллективных начинаний.
русский художник, теоретик, куратор, один из ярких представителей Московского акционизма
Искусство в том числе занимается тем, что напоминает людям, что у них есть чувства. Страх задеть чьи-то чувства — религиозные, этические, политические и какие-либо другие — я считаю затеей реакционной.
По большому счёту провокация становится инструментом для двух основных экзистенциальных проблем современного общества: поиск кнопки включения эмоций у давно существующего человечества, солидный возраст которого привёл к полной бесчувственности. С другой стороны — это способ со смехом и иронией расстаться с застарелыми страхами перед смертью и небытием.
Быть эмоциональным — это быть незащищенным, открытым и уязвимым, откликающимся на многое, тратить себя. Родители очень хотят благополучия своим детям, уберегая их, стараясь сделать «толстокожими» и «устойчивыми». И сами не замечают, что прививки «верь, бойся, проси» приводят к побочным эффектам, когда игра в эмоции начинает заменять подлинные чувства.
Сложно сказать, как у общества включаются компенсаторные механизмы. Но, видимо, как только уровень чёрствости общества достигает определённой отметки, в качестве возмещения возникают такие проявления искусства, которые барражируют и возмущают современников, пытаясь справиться с определённой проблемой. Провоцируемые начинают возмущаться и задавать вопросы в ответ на эти художественные опыты.
А чегой-то он голый? А зачем он отрезал себе ухо? А почему он нарушает общественный порядок? Кто это такой?
Современный художник — это «бэтмен» общества, чувствующий мертвечину и затхлость, возбуждающий и провоцирующий нас на эмоциональное проживание средствами, которые точно никого не оставляют равнодушным. Например, художник Фёдор Павлов-Андреевич со своим перформансом «Подкидыш».
Я подкидываюсь только туда, где мне будут не рады. Где не ждут. Я подкидываюсь туда, где про перформанс не говорят и не думают. Туда, где не хотят меня – меня как стеклянный ящик или меня как Федю, это даже и не важно. Где дорого сверкают и дёшево себя ведут, делая вид, что искусство так важно, так нужно, так полезно. Я подкидываюсь туда, где я своим телом могу помочь. Где я буду особой бандеролью, заказным письмом, за которое никто не захочет расписываться.
Fyodor Pavlov-Andreevich at MET GALA 2017 / video by Lavoisier Clemente
А вот югославский мастер перформанса Марина Абрамович. Её работы исследует отношения между художником и аудиторией, пределы тела и возможности ума.
Мари́на Абра́мович
Когда ты чувствуешь невыносимую боль, ты думаешь, что теряешь сознание. Но если ты скажешь себе: «Ну и что, к чёрту сознание», боль сразу уходит.
Марина Абрамович (перформанс Искра бессмертной любви)
Но сторона революционного и антибуржуазного не исчерпывает повестку провокационного в наши дни. Раз есть в этом понятии возбуждение и побуждение, его никак не может обойти своим вниманием сфера потребления с бизнесом в придачу. Реклама наполнила эти приемы маркетинговыми задачами, выдавая на-гора смесь «элитного с публичным» одновременно. Умудряясь «поженить» совершенно антагонистические миры. Сокращая время перехода андерграунда в мейнстрим до нуля, опошливая «абсолютные» идеи и вымывая первоначальный смысл, подменяя его прагматической целью продать как можно большему количеству потребителей во всем мире некий продукт.
За последние 100 лет реклама смертельно надоела её адресату. Традиционные рекламные ролики про папу, маму и двух деток, которые счастливы от того, что что-то там съели, уже давно не работают.
Даже тем брендам, которые апеллируют к хорошему вкусу и чувству стиля своих потребителей, тоже приходится как-то менять традиционные рекламные концепции. Рекламные ролики довольно рискованного содержания размещаются в интернете, а затем распространяются от пользователя к пользователю в виде вирусной рекламы.
Провокационная реклама Реклама Nokia Lumia 920
Журналистика не осталась в стороне от провокации, предлагая такие форматы, которые раньше не могли и присниться нежному обывателю. Отсюда и все большее расширение среды употребления ненормативной лексики. Происходит это, видимо, потому, что она имеет сильный эмоциональный заряд. И, право слово, если этот процесс пойдёт и дальше с такой скоростью, есть вероятность, что эти словесные табу перестанут быть таковыми и уже не будут так жадно востребованы. А ещё используется возведение цинизма в такие степени, что он становится уже чем-то совсем другим, стилем и мировоззрением.
Я своеобразное существо. И многие называют меня мерзавцем. И это правильно. Это действительно так. Ваш покорный слуга — без чести, совести, корыстный, прожженный циник, которому глубоко наплевать на общественное развитие и интеллектуальное будущее.
Есть и такие явления, которые включают в себя все эти функции провокации: возбуждать эмоции, нивелировать страх, быть лидером продаж и мнений для самой широкой аудитории, демонстрировать цинизм, гедонизм и прочее. Яркий пример — группировка «Ленинград» и её кашевар Сергей Шнуров.
Культура — это очень тоненький слой, который прикрывает наше звериное нутро. Любой человек, у которого руки не по локоть в крови, наверное, он всё-таки культурный.
Провокация группы Ленинград. Не верьте новостям.
Современное кино просто не обходится без провокации, без цинизма и продавливания эмоций, разрушения легенд и создания новых 3D-апокрифов.
Родители не занимались моей цензурой, я мог делать всё что угодно. Когда появились все эти пиратские коробки, у нас дома был целый склад. Отец работал на «скорой помощи» и параллельно торговал этими кассетами. Мне просто говорили: «Не смотри порнуху. И то, что сильно страшно, тоже не смотри».
У фильма «Хардкор» и его режиссера Ильи Найшуллера есть одна общая черта. И тот, и другой появились из ниоткуда и сразу завоевали всеобщую популярность.
Телевидение — это просто сплошная провокация от игры в слащавое огородничество до политических потешных баталий.
И даже в таком консервативном, казалось бы, искусстве, как балет, приобретают всё большую популярность провокационные постановки — пока не вышедший «Нуреев», «Дети Розенталя» и так далее. Люди, очень далёкие от балета, посредством скандальности включаются в обсуждение и эмоционально реагируют на то, чего раньше вообще не замечали.
Кирилл Серебренников
российский режиссёр театра и кино, художественный руководитель «Гоголь-центра», режиссёр балета «Нуреев»
Кино и театр — это территория под названием искусство, на этой территории возможно все!
Конечно, эти явления возникают, приживаются и множатся не просто так. У общества есть свои потребности гармонизации и поиск вечно недостижимого баланса. Всё родом из детства, из потребностей настоящего и будущего.
Такой сильный инструмент, как провокация, сегодня применяется практически во всех социокультурных сферах, помогая сохраниться человечности и непрагматичности, которые и превращают нас в людей.
