Школа — это про ценности, а не про компетенции

Читайте также:

Жизнь и работа в мире безусловного базового дохода

Мир становится всё богаче, но бедность и неравенство никуда не уходят. Каждый из нас теперь наслаждается образом жизни, о котором средневековые короли не могли даже мечтать, но этот факт почему-то не делает нас счастливей. Всё больше людей выполняют работу, которую они сами считают бесполезной — и эта проблема не обходит даже самых талантливых и способных. Как посетовал один математик, работающий на Facebook, «лучшие умы моего поколения думают над тем, как добиться, чтобы люди кликали по рекламе».

Можно ли покончить с бесполезной работой, которая существует только для заполнения таблиц и отчётов об эффективности? Нидерландский мыслитель Рутгер Брегман считает, что это вполне реально. Уже несколько лет он доказывает, что безусловный базовый доход — бесплатные деньги для всех и каждого — может покончить со многими бедами современного мира. Дайте человеку хотя бы минимальную устойчивость — и он начнёт заниматься тем, что считает действительно важным. 

В своей книге «Утопия для реалистов» Рутгер Брегман полагает, что именно образование должно стать источником этих целей. Но для этого наш подход к обучению и воспитанию должен сильно измениться. С разрешения издательства «Альпина Паблишер» публикуем отрывок из этой книги.

Если есть на свете место, с которого следует начинать поиски лучшего мира, то это — классная комната. 

Хотя образование, возможно, и способствовало появлению бесполезных работ, оно было также источником нового и осязаемого процветания. Если мы составим список десятка самых влиятельных профессий, педагогическая деятельность окажется среди лидеров. Не потому, что учителю достаются награды вроде денег, власти или положения, а потому, что учитель во многом определяет нечто более важное — направление человеческой истории. 

Может быть, это звучит пафосно, но возьмем заурядного учителя младших классов, у которого каждый год новый класс — 25 детей. Значит, за 40 лет преподавания он повлияет на жизнь тысячи детей! Более того, учитель воздействует на личность учеников в их наиболее податливом возрасте. Они же, в конце концов, дети.

Поэтому наши усилия в классной комнате принесут дивиденды для всего общества. Но там почти ничего не происходит. Все значимые дискуссии, связанные с проблемами образования, касаются его формальных аспектов. Способов преподавания. Дидактики. Образование последовательно представляется как помощь в адаптации — смазка, позволяющая с меньшими усилиями скользить по жизни. В ходе телефонной конференции, посвящённой вопросам образования, бесконечный парад специалистов по тенденциям предрекает будущее и то, какие навыки окажутся существенными в XXI веке: основные слова — «креативность», «адаптируемость», «гибкость».

В фокусе внимания неизменно компетенции, а не ценности. Дидактика, а не идеалы. «Способность решать задачи», а не проблемы, требующие решения. Неизменно всё крутится вокруг одного вопроса: какие знания и навыки нужны сегодняшним учащимся для того, чтобы преуспеть на рынке труда завтра — в 2030 году? 

И это совершенно неправильный вопрос. 

В 2030-м году высоким спросом будут пользоваться смекалистые бухгалтеры без проблем с совестью. Если сохранятся нынешние тенденции, страны вроде Люксембурга, Нидерландов и Швейцарии станут ещё более крупными налоговыми гаванями, где транснациональные корпорации смогут эффективнее уклоняться от уплаты налогов, оставляя развивающиеся страны в ещё более невыгодном положении. 

Не потому, что этого требуют законы рынка и технологий, но лишь по той причине, что, очевидно, именно так мы предпочитаем зарабатывать деньги. Нам следует задать себе совершенно другой вопрос: какими знаниями и навыками наши дети должны обладать в 2030 году? Тогда вместо предвосхищения и приспособления мы поставим во главу угла управление и создание. Вместо того чтобы размышлять о том, что нам нужно, чтобы зарабатывать на жизнь той или иной бесполезной деятельностью, мы можем задуматься над тем, как мы хотим зарабатывать. 

Ни один специалист по тенденциям не сможет ответить на этот вопрос. И как бы он смог это сделать? Он просто следит за тенденциями, но не создаёт их. Сделать это — наша задача. 

Для ответа нам необходимо исследовать себя и свои личные идеалы. Чего мы хотим? Больше времени на друзей, например, или на семью? На волонтёрство? Искусство? Спорт? Будущее образование должно будет готовить нас не только для рынка труда, но и для жизни. Мы хотим обуздать финансовый сектор? Тогда, наверное, нам следует поучить подающих надежды экономистов философии и морали. Мы хотим большей солидарности между расами, полами и социальными группами? Введём предмет обществознания. 

Если мы перестроим образование на основе наших новых идей, рынок труда радостно последует за ними. Представим себе, что мы увеличили долю искусств, истории и философии в школьной программе. Можно биться об заклад, что возрастёт спрос на художников, историков и философов. Это подобно тому, как Джон Мейнард Кейнс представлял себе 2030 год в 1930-м. Возросшее процветание и усилившаяся роботизация наконец-то позволят нам «ценить цель выше средств и предпочитать благо пользе».

В конце концов, именно общество — а не рынок и не технологии — решает, что действительно ценно. Если мы хотим, чтобы в этом веке все мы стали богаче, нам необходимо освободиться от догмы, будто любая работа имеет смысл. И раз уж мы об этом заговорили, давайте избавимся и от того заблуждения, что высокий заработок автоматически отражает нашу ценность для общества. 

Тогда мы, возможно, осознаем, что с точки зрения создания ценностей банкиром быть не стоит.