Читайте также:
Что вы знаете об искусстве ХХ века?Артур Данто (1924 – 2013) — искусствовед, работавший на стыке арт-критики и философии, оставивший огромный след в истории современного искусства. Он возглавлял Американскую философскую ассоциацию и Американское эстетическое общество. Как теоретик, Данто разрабатывал постмодернистскую концепцию Конца искусства.
Что это значит — «Конец искусства» (The End of Art)? По мнению Данто, современное искусство добилось того, что об искусстве уже нельзя мыслить в прежних категориях, основанных на традиционных эстетических идеалах. Искусство перестало следовать строго обязательным формам и нормам, дошло до такой степени сходства с реальностью, что только сообщество арт-профессионалов может различить, что является искусством, а что нет.
Двумя важнейшими фигурами современного искусства Данто считал дадаиста Марселя Дюшана и легенду поп-арта Энди Уорхолла. Примером упомянутого максимального сходства искусства и реальности может служить инсталляция Уорхолла «Коробки Brillo». Данто называл эту работу Розеттским камнем философии, позволившим различить язык искусства и язык реальности.
«Коробки Brillo» были выставлены в галерее, похожей на склад супермаркета, и представляли собой собственно картонные коробки торговой марки Brillo. Почти как настоящие — с нужными указателями, нужной формы. Уорхолл поставил этой работой вопрос: чем эти коробки, сделанные под его руководством, принципиально отличаются от настоящих?
В рамках совместной издательской программы Музея современного искусства «Гараж» и издательства Ad Marginem вышел русский перевод книги Данто «Что такое искусство?», составленной на основе эссе разных лет, в которых теоретик размышлял над тем, как можно определить искусство в современную эпоху. Над переводом книги работала Екатерина Курова. Мы публикуем фрагмент из главы книги, озаглавленной как «Сны наяву».
В нём Данто предлагает концепцию искусства как коллективного сновидения, которое при этом вершится наяву, на наших глазах. Современные художники способны дотошно подражать реальности, при этом акт подражания воплощает в себе смыслы, которые сама реальность не подразумевает. Мы же, зрители, можем сквозь художника наблюдать реальное, как будто перед нами разворачивается некий общий сон.
«Сны наяву»
Полагаю, что все видят сны. Обычно для этого нужно спать. Но для того, чтобы видеть сны наяву, нужно бодрствовать.
Читайте также:
Компьютерные игры как искусствоДействительно, разные произведения искусства в энциклопедическом музее созданы представителями разных культур. Пока что я только начал размышлять о снах наяву, обладающих по крайней мере одним преимуществом перед обычными снами: ими можно поделиться. А это означает, что они не являются личным достоянием, что, в свою очередь, помогает понять, почему зрители или слушатели в аудитории одновременно скандируют или смеются.
У снов наяву есть ещё одно преимущество: они затрагивают важные вопросы, связанные с Концом искусства, который я датировал 1984 годом (в этом году выходит эссе Данто «Конец искусства», где он постулирует, что искусство становится одной из форм философии — прим.). Один из аргументов в пользу конца искусства состоит в том, что искусство и реальность теперь в некоторых случаях неразличимы.
Сперва я подумал, что если искусство и реальность неразличимы, то это значит, что мы так или иначе дошли до точки. Искусство и реальность в принципе могут внешне выглядеть одинаковыми.
Упаковка Brillo прославляет продукт Brillo силами всех написанных на ней слоганов, в чём мы убедились, проанализировав коробки из супермаркета, в то время как «Коробка» Уорхола служит воплощённым означающим коробки Brillo. И суть этого воплощения заключена в том, что обе коробки выглядят одинаково. Искусство всегда дистанцируется от реальности. А значит, ни одна из двух коробок Brillo не «обозначает» другую.
Любое произведение искусства — если мой тезис соответствует истине — воплощает смыслы. Но это вовсе не значит, что все произведения должны быть похожи друг на друга! Во время лекции, которую я читал в Сорбонне, я пригласил своих слушателей на выставку рисунков моей жены Барбары Вестман, проходившую в галерее Манту-Жиньяк на улице Аршив в Париже.
Один из слушателей написал мне записку, в которой выразил своё удовлетворение тем, что в состав этой экспозиции не включены «Коробки Brillo»! Да, именно огромная разница во внешнем виде произведений искусства, возможно, и убедила философов в том, что искусство — открытое понятие.
Вкладом Кейджа было открытие того, что любой шум может стать музыкальным, если он возникнет во время исполнения «4΄33˝».
«4΄33˝» Джона Кейджа, исполняет Уильям Маркс
В Театре танца Джадсона можно было исполнять танцевальные движения, неотличимые от самых обычных действий, — к примеру, есть сэндвич или гладить юбку. В подобном случае глажение юбки будет выражено движениями танцовщицы, а отсюда следует, что «глажение юбки» воплощено в её теле.
Этого не происходит, когда кто-то просто гладит юбку: действие глажения юбки производится в данном случае потому, что человек, производящий его, хочет, чтобы юбка перестала быть мятой. У танцовщицы Театра Джадсона была другая цель. Она представила танец, который точь-в-точь походил на повседневную работу по дому. Это очевидный случай подражательного искусства!
Но то действие, которое он напоминает, — совсем не подражание, хотя в процессе обучения глажке подражание могло иметь место.
Мне однажды довелось видеть, как Барышников изображал игрока в американский футбол: он держал руку так, будто в самом деле собирался отмахнуться от нападавших на него игроков другой команды. Это было невероятно. Действительно, он очень правдиво изображал футболиста, в то время как футболист (предмет его подражания) просто старался держать противника на расстоянии.
Читайте также:
Как пояснить ребёнку за современное искусствоТак что же делает современное подражание подобным сновидению? Вовсе не то, например, что оно воспроизводит движение игрока в американский футбол, — пусть даже футболист двигался точно так же. Оно становится сном наяву благодаря тому, что танцор заставляет зрителей увидеть именно то, что он имитирует, и что большая часть аудитории принимает его движение за движение футболиста, хотя футбольного мяча в руках у него нет.
Это восприятие является коллективным — в том смысле, в каком настоящие сны коллективными не смогут стать никогда, даже если спящему приснится, что он бежит с футбольным мячом.
То же можно сказать и о театральной игре, когда, например, актриса подносит коктейли, а в стаканах на самом деле просто вода. Почувствовать вкус безвкусного — это своего рода плохой сон. Невозможно составить полный перечень всех способов, найденных художниками для того, чтобы достичь сновидности.
