Читайте также:
Бюрократы против преподавателейРеальность меняется вокруг нас буквально посекундно, и странно, если бы в этих условиях бесконечного обновления хоть что-то оставалось незыблемым. Но вот парадокс: образование, которое должно готовить учащихся к жизни в новом, динамичном мире, в реальности остаётся одной из самых консервативных сфер.
Как изменятся — и изменятся ли? — университеты в ближайшее десятилетие? Какие проблемы они будут решать? Каким образом они будут взаимодействовать с обществом, бизнесом, государством и миром? Эти вопросы задали вектор для дискуссии между Ярославом Кузьминовым, ректором НИУ ВШЭ, и Дмитрием Песковым, директором направления «Молодые профессионалы» Агентства стратегических инициатив. Полную версию дискуссии можно посмотреть здесь.
Если говорить о том, каков он, «университет будущего», то прежде всего, важно сказать, что строить прогнозы мы можем только на ближайшие 20 лет. А что ждёт нас за 35-м годом, едва ли можно предположить: там то, что в компьютерных играх зовётся туманом войны. То есть тенденции практически неразличимы из-за курса на цифровизацию: каждая следующая волна технологической революции проходит быстрее предыдущей, что затрудняет прогнозирование.
Так, «Атлас новых профессий» в 2011 году казался нам весьма радикальным — сегодня же он, напротив, выглядит консервативным, потому что ряд изменений произошёл быстрее, чем мы думали. Реакция университетов на эти тренды неоднородна, потому как неоднородны и они сами. Я выделяю четыре типа вузов:
Камера хранения: эта модель распространена в так называемых «аналоговых» экономиках. Здесь университеты берут на себя социальную функцию удержания активной молодёжи.
Служанки роста: университеты решают прикладные задачи для быстрого роста экономики. Когда-то это было характерно для России, примерно в 2000 годы, теперь же это более характерно для Австралии и стран юго-восточной Азии.
Культурная монополия: это, в основном, британские и французские университеты, собирающие культурную ренту со студентов, которые приезжают туда учиться.
Университеты-воронки. К ним относятся американские вузы и часть британских: они привлекают таланты со всего мира, и по окончании обучения эти гении выдадут хороший результат в любом случае.
Несмотря на то, что я перечислил четыре разных типа, на сегодняшний день ни одна из этих моделей не может отвечать запросам цифровой экономики, или, как её ещё называют, экономики данных. Об этом говорит одно то, что лидеры цифровой экономики (Facebook, Google, Microsoft) не входят в полноценный симбиоз с университетами. Им это не нужно: они либо сами становятся такими «воронками», либо самостоятельно обучают сотрудников внутри компании.
Экономика данных предъявляет ряд требований к современному человеку. Прежде всего, сегодня необходимо, чтобы люди создавали модели, а не работали по готовым. В то же время подавляющее большинство современных университетов прививает именно шаблонное мышление — даже кейс того же Гарварда о повторении уже пройденного.
Если мы говорим про российскую ситуацию, то здесь главное противоречие заключается в том, что чем лучше мы готовим кадры для действующей аналоговой экономики, тем меньше шансов у нас построить экономику данных.
Читайте также:
Быть университетом в РоссииЕсть и второй барьер — когнитивный. Раз уж мы не можем адекватно современным условиям готовить новых студентов (тут, помимо прочего, добавляется демографическая проблема — то самое наложение демографических ям), так может, удастся переучить старые кадры? Практика показывает, что и это не выходит: действующие программы повышения квалификации абсолютно не работают в цифровой экономике, потому что она предъявляет иные требования к компетенциям.
Мы долгое время рассматривали роли университета с позиции прилагательных — университет преподавательский, исследовательский, предпринимательский, — и это оказалось ошибкой. С точки зрения современных реалий, вузы должны выполнять активную функцию порождения новых компаний и отраслей.
Как выглядит принципиально новый университет? Это университет, который готовит демиургов, сосредотачивая в себе таланты, но не подгоняя их по шаблону. Это университет, который посвящает себя созданию одного продукта — но такого, который мог бы перевернуть мир.
Ещё полвека назад, когда Гагарин летел в космос, доля людей, которая создавала принципиально новое, в развитых экономиках не превышала пару процентов. Сегодня же люди, которые нанимаются именно как инноваторы, а не «повторители», — это 20% рынка труда. И эта доля будет только расти. Следовательно, мы можем ожидать восстановления «гумбольдтского» университета, который был заточен на постоянное взаимодействие с наукой, отрицание старого и развитие творчества.
Полноценная жизнь человека существенно увеличивается: если сегодня она, в среднем, равняется 70 годам, то есть вероятность, что в ближайшее время она продлится ещё на 20 лет. Поэтому необходимость обучения в течение всей жизни будет расти: как минимум до 70 лет мы будем учиться для успешной карьеры, после 70-ти — для интеллектуального обогащения. Вузы слишком инертны для того, чтобы удовлетворять потребность в lifelong learning, поэтому образование перейдёт на коммерческие рельсы.
Каждый из университетов хотел бы продать свои услуги, но это зависит не от желания учебных заведений, а от возможности населения за эти услуги платить. И мы уже сейчас видим, что эта возможность есть: у нас резко, примерно в полтора раза за 5 лет, возросла готовность людей отдавать деньги за лучшее образование для своих детей. Поэтому университеты будут постепенно выходить на рынок, однако у них появится сильный конкурент в виде более гибких образовательных стартапов.
Послешкольное образование глобализируется, поскольку границы между государствами стираются независимо от желания самих государств. Это внесло свою лепту в революцию онлайн-курсов: люди видят, что вместо того, чтобы слушать лекции плохого, запинающегося преподавателя, они могут слушать хорошего и даже всемирно известного. Ни расстояние, ни язык не являются преградой — если, конечно, студенты знают английский.
Читайте также:
Инфляция дипломов: вуза уже недостаточно?Как же изменится структура высшего образования под влиянием всех этих факторов? Прежде всего, выделятся глобальные исследовательские университеты, которые, помимо исследования, будут формировать благоприятную среду для новых бизнес-инициатив.
Отличием подобных заведений станет, например, критерий заработной платы. Сегодня в университете зарплата профессора примерно в 5 раз ниже, чем средняя зарплата в университете развитых стран, и патриотизмом эту разницу не перешибёшь. Нам придётся не только тратиться на авианосцы и ракеты, но и на мозги. Число этих «новых» университетов будет прямо пропорционально доходам государства. Как мне видится, Россия может за 10 лет создать максимум 50 таких университетов, а это не так уж много.
Наряду с такими исследовательскими университетами, университетами, обслуживающими онлайн-образование, и университетами, являющимися центрами интеллектуальной концентрации в регионах, будет существовать ещё один любопытный тип — те, что должны вырасти из современных техникумов.
Почему у пилота лайнера должно быть высшее образование, а у машиниста — нет, если оба они несут ответственность за жизнь людей? Такие университеты будут выполнять для людей функцию так называемого культурного шлейфа, выращивая интеллектуальных рабочих.
Уже сейчас можно увидеть этот процесс на примере Западной Европы. Есть, например, профессия переплётчика, и в рамках учебного заведения его учат не только тому, как, собственно, переплетать книги, но и рассказывают о том, как это делали в XVII веке и какими культурными особенностями XVII век отличается, хотя едва ли это нужно работнику для выполнения рутинных действий.
Читайте также:
Недообразованные генииВообще, университет — это кладезь необязательных знаний: не тех, что тебе надо применить прямо сейчас, на выходе из вуза, а тех, что тебе просто интересны. Но ведь такая «необязательность» и есть та самая креативность, процесс порождения. Нельзя забывать и о том, что высшее образование — это бесплатное общение в среде интеллектуалов: включённость в эту систему, сама принадлежность к этому сообществу рано или поздно начнёт работать на человека.
