Рядовой, но не совсем загрубевший ещё зритель, пытающийся критически осмыслить состояние отечественного кинематографа, любит потешаться над сегодняшним положением дел. Деньги тратят огромные, снимают плохо — всё это известные проблемы. Но шутить можно бесконечно, и за насмешками мы рискуем кое-что проглядеть.
Российский авторский кинематограф можно и нужно смотреть. Помимо того, что извергают на экраны знаменитые киноделы, существует ещё и большое, качественное русское кино, которое идёт на фестивалях, а потом в полупустых залах кинотеатров.
Об этих фильмах знают читатели киножурналов и подписчики синефильских пабликов, но, как водится, большая часть потенциальных зрителей, в лучшем случае, недоверчиво косится на магический иероглиф «артхаус», которым сама и любит припечатывать, что ей вздумается.
Мы вспомнили некоторые отечественные фильмы «десятых», которые массовый зритель обделил вниманием.
Фауст» (2011), Александр Сокуров
Кино, которое Владимир Путин лично попросил перевести на русский язык с немецкого, но Сокуров отказал.
Хочется верить, что «Фауст» — кино отечественному зрителю известное. Имя Сокурова, по крайней мере, точно на слуху. Правда, последний раз о нём особенно громко и не слишком дружелюбно вспоминали из-за выступления на «Нике», но политические речи Сокурова, при всём уважении, заслуживают меньшего внимания, нежели его кинофильмы.
«Фауст» венчает «тетралогию власти» («Молох», 1999; «Телец», 2001, «Солнце», 2005). Вероятно, это один из тех фильмов, по которым будут оценивать нашу эпоху. Кино, которое Владимир Путин лично попросил перевести на русский язык с немецкого, но Сокуров отказал. Ничего страшного. С титрами смотреть — правильней и полезней. Тот, кто смотрит кино в оригинале, не лишает актёра голоса, не усекает актерский талант.
На материале трагедии Гёте Сокуров создает своего Фауста. Это не экранизация, брать с полки зачитанный томик Гёте и сверяться с текстом не стоит. Лучше вообще обнулить все свои ожидания и представления. Мефистофель здесь — это не тот импозантный мужчина из оперы Гуно.
Ключевое отличие — у Гёте сам Господь Бог протянул доктору руку помощи. А у Сокурова, страшно предположить, Фауста выцепить на небо просто н е к о м у. Фауст к вершинам двинется сам, без Бога и Чёрта.
Что страшного в этом финальном одиноком походе на горизонт (на Океан) — зритель должен решить сам. Ну и, конечно, будет здорово, если «Фауст» станет отправной точкой ко всей «тетралогии власти». В этих фильмах восхождение Фауста – на ином уровне – продолжится. Герои – Гитлер, Ленин, Хирохито.
«В субботу» (2011), Александр Миндадзе
Фильм-катастрофа, снятый с особенного, непривычного нам ракурса.
Многие критики сходятся во мнении, что сценарист Миндадзде, переквалифицировавшись в режиссёра, стал ещё интереснее и еще точнее. «В субботу» — его второй фильм в новом амплуа.
Трагедия на чернобыльской АЭС. Все жители близлежащего городка мертвы, но ещё не догадываются об этом.
Аннотация этого фильма может соблазнить на просмотр зрителя, который вознамерился отдохнуть после тяжелого дня и спокойно последить за страданиями умирающих людей.
Это фильм-катастрофа, снятый с особенного, непривычного нам ракурса. Полезно посмотреть такое кино, чтобы напомнить себе об очевидной, казалось бы, истине: катастрофа — это вообще-то о жуткой близости смерти, о хрупкости нашего мира. Для того, чтобы это обозначить, не обязательно обрушивать самолеты, небоскребы и целые миры. Всё куда проще — и оттого, конечно, страшнее.
Почему, например, мы смотрим и обсуждаем неаккуратную эксгумацию «Экипажа», но игнорируем «В субботу»?
Нашего любимого рядового зрителя пугает манера съемки. Милые зрители почему-то полагают, что оператор должен снимать так, чтобы зрителю было а) красиво б) понятно. И смонтировано кино должно быть так же – склеек не видно, глаз ничто не режет.
Вовсе нет. Пляску Смерти не снимают так же, как снимают милую, смешную, жизнеутверждающую романтическую комедию. Там — да: все гладко, ровный монтаж и классная музыка, торжество счастливого сегодня, завтра и всегда. Но почему о смерти мы должны говорить ровно в таком же комфортно-увлекательном ритме? Это не только эстетически неизобретательно, это и этически странно. Монтажный стык — это не чтобы легко смотрелось. Это чтобы лучше думалось.
В общем, смотреть «В субботу» будет неуютно. Катастрофа вообще плохо сочетается с комфортом и воткнутым в подлокотник стаканом лимонада. На то она и катастрофа.
«Роль» (2013), Константин Лопушанский
Такое кино нужно посмотреть в 2017 году, в юбилей Октябрьской революции.
Актёр перевоплощается в погибшего красного комиссара, чтобы вернуться на родину и прожить чужую, комиссарскую жизнь в советской России. И чужая судьба становится для актера главной ролью. То есть — жизнью.
Такое кино нужно посмотреть в 2017 году, в юбилей Октябрьской революции. Не ради того, чтобы проклясть красных или белых. Напротив — чтобы несколько подняться над историей, почувствовать драматургию великого исторического перелома, чтобы разглядеть судьбу человеческую в судьбе родины и судьбу родины осмыслить через жизнь человека.
Очевидный код этого произведения — концепция «театрализация жизни» Николая Евреинова, театрального режиссёра и теоретика театра. На скрещении искусства и истории создаёт свою трагическую «Роль» Лопушанский.
В 2013 же году на телеэкраны вышел один сериал, коллизия которого отдаленно напоминает коллизию «Роли». Но насколько вульгарнее получился этот сериал, как плоско в нём обозначена (намечена и брошена) трагическая раздвоенность нашей истории, как бездарно растрачен смысловой потенциал. Зато картонных, нелепых сюжетных поворотов, рассчитанных на невзыскательного зрителя — с горочкой. И вот этот сериал — миллионам. А «Роль» — где-то в стороне. Такая трагическая раздвоенность.
И ещё одно не сравнение, но референс: если захочется посмотреть что-нибудь чёрно-белое о молодой советской России, то совсем не обязательно в который раз включать фильм про то, как из собаки пытаются сделать человека. Есть и другие, более сложные метафоры.
«Брат Дэян» (2015), Бакур Бакурадзе
В фильме Бакурадзе фильм совершается на наших глазах.
Последний в нашем коротком списке списке и самый радикальный по отношению к материи кино. Будет непонятно. Будут злить режиссёрские приемы. Фильм захочется выключить, потому что — ну что это такое?! — режиссёр вдруг начинает снимать собственные репетиции, и ни о каком «верю-не верю» речи уже не идёт. А мы почему-то очень не любим, когда с нами отказываются играть по простым правилам и предлагают совсем другой уровень.
Этот «Брат» должен напомнить зрителю о том, что кино шире, чем принято думать. Кино не обязано существовать в странных рамках, которые определил ему массовый зритель и производитель киноподелок. Никакого «погружения» может не быть. Герои не обязаны вести себя как живые люди. Сочленение красивых картинок, связанных «захватывающим сюжетом» — это ещё не кино.
В фильме Бакурадзе фильм совершается на наших глазах. И это — самое интересное.
«Брат Дэян» — это фильм о военном преступнике, об актёре, который играет военного преступника, и о режиссёре, который снимает, как актер играет военного преступника. «Брат Дэян» — это о том, что может кино.
Эти фильмы не одинаково хороши, не все эти фильмы останутся в истории. Но о таком кино можно говорить и размышлять. Какие-то картины особенно примечательны своей формой, в других режиссер так ставит глубокий и небанальный вопрос, что зрителю не будет лишним поучаствовать в немом диалоге с создателями картины — и с самим собой.
К этой четвёрке стоит добавлять и другие картины. Они, слава Богу, есть. Не Звягинцевым единым.
