С распространённой позиции: «Взрослый человек должен быть финансово независимым, конкурентоспособным и купить квартиру в ипотеку», — решение двенадцати взрослых людей жить вместе под одной крышей, делить между собой быт и сообща воспитывать детей кажется чем-то странным. Но с точки зрения самих взрослых людей, объединившихся в коммуне «Дома на Среднем» в Санкт-Петербурге, жить сообща — это естественно, если для вас важны человеческие отношения и личное развитие, а странным выглядит как раз обратное.

Мы сидим на кухне Дома почти всей редакцией Newtonew: похоже, у каждого есть свои причины любопытствовать, что представляет собой коммуна в многомиллионном современном городе. О том, как здесь всё устроено, нам рассказывают Алёнка и Олег, а рядом готовится еда, бегают дети, заходящие на кухню взрослые легко присоединяются к беседе и так же легко уходят по своим делам. Видно, что гости здесь не нарушают привычное течение жизни, они просто вливаются в его поток. Стены кухни украшают карта мира и картина, призывающая бежать куда-то вдаль по неведомым дорожкам. Кусок картона с надписью «Helsinki» и «Paris» приехал сюда из недавнего автостопа Димки, одного из основателей сообщества и совладельца квартиры.

Как показал советский опыт, наличие общей кухни само по себе не прививает ценности совместного жития. Когда в 90-е у обитателей многочисленных коммунальных квартир появилась возможность расселиться, многие ею с радостью воспользовались. А Татка, Димка, Алёнка, Крис и Алинка (в Доме все представляются «домашними» именами), наоборот, продали свои индивидуальные жилплощади, чтобы в складчину выкупить бывшую коммуналку на Среднем проспекте Васильевского острова. Сейчас здесь живут 12 взрослых и 6 детей.

— Зачем взрослым людям объединяться под одной крышей? — задаём мы самый первый вопрос, который приходит в голову при слове «коммуна».

— Если люди живут вместе и у них это хорошо получается, значит, они делают это по двум причинам: по любви и по смыслу, — говорит Алёнка. — Мы живём вместе, потому что между нами есть какие-то человеческие отношения, потому что мы интересны друг другу. И мы имеем общие взгляды на ключевые вещи.

Во-первых, наша принципиальная позиция — важность осознанного выбора. Часто считается нормой, когда «я так делаю, потому что я такой, я так привык». Но мы считаем, что нормой должен быть вопрос: «Зачем я так делаю и действительно ли я хочу того результата, к которому это приводит?»

Во-вторых, важно, что мы живём все вместе с детьми, детское пространство занимает большое место в доме. Это такой социальный аспект нашего существования — воспитание следующего поколения, передача ему базового уровня человеческой культуры. И никто из взрослых не делит детей на «своих» и «чужих», мы вместе отвечаем за их благополучие.

В-третьих, есть ценности, которые все здесь разделяют. Это осмысленность деятельности и неотчуждённость результатов работы, ненасильственность отношений, ценность того, что все люди разные и каждый делает свой собственный выбор.

— А был какой-то момент, когда вы поняли: вот, у вас получилось построить то, что хотели?

— Это немного по-другому. В каждый конкретный момент времени мы смотрим на то, что получается, смотрим, что из этого нам нравится, а что — нет, и всё время меняемся. Это процесс, а не так, чтобы ты построил отношения и они такими остаются всегда.

— И как вы понимаете, когда что-то «не так»?

— Самое большое «не так», которое у нас может быть — это когда в течение долгого времени не получается собраться всем вместе и осмыслить то, что происходит; что сознательно выбрано, а что «так получилось». Это случается, когда слишком много проектов, какой-то деятельности, и нет времени на нормальную, устойчивую рефлексию. Если такой период затягивается, многие начинают чувствовать, что «что-то не так», ряд вещей начинает складываться как попало. Значит, нужно притормозить, собраться и осмыслить, что мы делаем, кто чего хочет, — мы ведь все разные, — и как из этих частей собрать целое.

Мы сознательно выстраиваем общую историю, и многие вещи требуют связи — если мы долгое время не можем собраться, то с этой связью начинаются проблемы.

— Как у вас происходит распределение бытовых обязанностей?

— Мы стараемся, чтобы были не обязанности, которые к тебе «прибиты», а ответственности. Ответственность — это когда я сам решаю, что сейчас отвечаю за определённый процесс.

— Но ведь тогда невозможно планировать и предсказывать, кто что делает?

— Невозможно. Мы и не стремимся.

— То есть, к примеру, никто не решил, что нужно готовить, и всем нечего есть?

— Когда кто-то понимает, что ужина нет, он решает: «Мне важно, чтобы все сегодня поели? У меня есть возможность приготовить? Значит, я это сделаю». Или если у тебя нет возможности, ты обращаешься к тому, у кого она может быть. Ни у кого нет — решаем как-нибудь. Но нет такого, что кто-то конкретно обязан приготовить ужин, а остальные его будут попрекать, если он этого не сделал.

Конечно, есть какая-то устойчивость в выполнении домашних действий, которая связана с тем, кто что больше любит делать, у кого какой график сложился. Если мамы находятся дома с детьми — понятно, что они будут скорее отслеживать наличие ужина и продуктов в холодильнике. Если Димка любит работать с деревом, а Крис — с электричеством — понятно, что я к Димке обращусь в первую очередь, когда нужно починить стул. Но если он не может этого сделать — он не обязан.

Но ещё важно, чтобы ты понимал, за что ты отвечаешь только сам лично, за что ты отвечаешь с другими людьми, с которыми ты договорился. И в зоне этой совместной ответственности важно, чтобы все понимали, как принимаются решения.

— А какие решения вы принимаете совместно?

— Это решения, связанные с общими планами и большими поездками (например, куда и как ехать летом с детьми), с ощутимыми финансовыми тратами, с тем, хотим ли мы принимать к себе нового человека, если вдруг кто-то решил, что хочет с нами жить. Мы обсуждаем всё то, что обсуждается в любой семье — и, может, даже больше, чем в обычной семье, потому что у нас много совместных проектов. Какие-то вопросы мы обсуждаем в чате, для каких-то нужно собраться вместе и поговорить.

Сейчас мы активно обсуждаем, как нам изменить финансовую модель. Долгое время у нас был общий «котёл», куда мы складывали все заработки, и был финансовый директор, который эти деньги потом распределял согласно договорённости о приоритетах. Это было удобно, а потом накопился автоматизм вокруг этого, да и цели у нас стали немного разные. Сейчас некоторые не понимают, как принимаются решения в плане финансов. Значит, старая модель перестала быть удобной, нужно другое решение.

— Наверное, вот этот момент с общим котлом — то, что людям со стороны сложнее всего понять…

— Да, когда о нас вышла статья на «The Village», этот момент вызвал много горячих комментариев. Но вообще это удивительно: ощущение, что люди, живя в нуклеарной семье, не отдают себе отчёт в том, что они тоже считаются в своих расходах с другими людьми, что это нормально — договариваться с теми, с кем ты вместе живёшь, о том, как вы тратите деньги. И в каждой семье складывается свой способ вести финансы.

А другим обсуждаемым моментом стала фраза в статье, что мы проводим эксперимент «по отказу от определяющей роли комфорта в пользу осмысленности и целостности». Главное, что увидели в этой фразе некоторые читатели — что мы предлагаем отказаться от комфорта, как будто комфорт — это что-то плохое. Это не так, мы ценим комфорт во многих вещах и никогда, например, не откажемся от нашей стиральной машины.

Но в этой фразе важно не отсутствие чего-либо, а присутствие. Присутствие целостности и осмысленности. Осмысленность, или осознанность, — это когда ты постоянно понимаешь, что происходит в тебе, в мире, в окружающих людях, и на основании этого понимания делаешь выбор.

История про авторство своей жизни — это не про то, что ты однажды решил стать космонавтом и стал им. Это про принятие осознанных решений в каждый конкретный момент в условиях меняющейся действительности.

Осмысляя, что происходит, ты вовремя можешь увидеть на своей планете то, чего бы тебе здесь не хотелось, что легко исправить, пока оно не разрослось до огромного баобаба. И что, наоборот, захочешь взращивать, как розу.

Осмысление, задавание вопроса «Зачем?» часто приводит к тому, что тебе нужно что-то менять, бороться с баобабами, выходить из зоны комфорта.

— Что ты имеешь в виду под целостностью?

— Есть вещи, который любой человек в расцвете важных для него отношений и событий переживает как «так и должно быть». Что другому человеку ты важен, тебе он важен. Что вы многое делаете вместе. Вам радостно, что вы разные, и радостно, что вы делитесь друг с другом. И это переживается как что-то нормальное, естественное. Но почему-то так же является нормой, что это длится недолго, а потом становится не так, потом всё идёт по привычке — и это тоже норма.

Это не только про отношения — это и про себя. В 17 лет я чувствую, что нормальная жизнь — это когда в ней есть смысл, есть что-то значимое, важное и ценное, что я хочу реализовать. Когда у меня есть мечта, и я хочу её воплощать. Когда я сам выбираю, как мне жить и что я в этой жизни делаю. А потом как будто это уходит, и 90% вещей в своей жизни я делаю «потому что»: так сложилось, так должен (и не осознаю, кому и почему). Так вот основная идея, которая вложена в то, что у нас тут происходит — чтобы вот это целостное проживание оставалось нормой, не 10% от него, а все 100%.

— Твоя мечта, твой смысл — это и есть эта коммуна?

— Центральным «проектом» для меня является ощущение, что я живу ту жизнь, которая ощущается мной максимально целостной и наполненной, и каждый следующий максимум создает норму — то есть я не съезжаю вниз.

Вторая важная сторона: люди вокруг меня, во взаимоотношениях со мной и через то, что я делаю, тоже сдвигаются в сторону такой нормы. Что возникает общество и сообщество, в котором нормой становится именно это. И дети растут в пространстве, в котором норма — право быть собой, тот тип отношений, который построен на праве каждого так жить. И при этом должна быть возможность взаимодействовать и видеть, что многие проблемы у нас общие, общий домик, общая Земля. И много общих зон ответственности.

— Целостное проживание, поиски смысла и общие ответственности — как это сочетается?

— Не поиски, а воплощение смысла. Для взрослого человека смысл — это то, что порождает он сам, а не то, что где-то лежит и надо его найти. Взрослый человек — тот, который может создавать смысл и наполнять им свою жизнь.

Мне кажется, наше общество утратило положительный образ взрослого человека — полноценного, счастливого, реализующегося, отвечающего за себя и окружающих.

А ведь взрослый — это человек, который максимально понимает, что для него значит быть собой, и при этом максимально отвечает за то, как он живёт с другими. И это его свобода выбора, творчества, реализации.

Это очень важно — чтобы было общество свободных взрослых людей, которым хватает храбрости и ресурсов отвечать за себя и за других. При этом признавая за другими взрослыми право отвечать за себя (некоторые так отвечают за других, что сразу делают их детьми).

Казалось бы, прошло 60 лет, как Эрик Фромм написал книгу «Искусство любить», которую очень много людей прочитало. И там описан единственно возможный вариант симметричных взрослых отношений: взаимоуважение, свобода, равенство и добровольное принятие взаимной ответственности. Но не очень-то много мест мы наблюдаем, где отношения между людьми были бы построены именно так.

И нам было важно одно из таких мест построить здесь. Но, повторюсь, это не то, что один раз построил — и оно теперь стоит. Это постоянный процесс.

— Вы себя как-то противопоставляете всему остальному?

— Мы себя сопоставляем и видим различия и сходства. Мы ведь сами — продукт социума, и многое принесли сюда с собой. Что-то оставляем, что-то меняем.

— И что вы оставляете за бортом?

— У нас нет «списка вещей», с которыми сюда входить нельзя, — вступает в разговор Олег. — Но мне, например, совсем не интересно заниматься войной и конкуренцией, хотя в общем считается, что конкуренция — это нормально. Для меня везде, в том числе на рабочем месте, важно транслировать своими действиями, что конкуренция — это энергозатратно и неэффективно. По аналогии с физикой: силы, затраченные на конкуренцию, потрачены на трение. Сотрудничество гораздо эффективнее.

Это трудная задача. Окей, мы все хотим сотрудничать, а не конкурировать, но как мы это делаем? Способны ли мы не деградировать при этом? Ведь вроде как конкуренция, естественный отбор. Но если мы говорим о человеке как о разумном существе, человек может сопоставить: участвовать ли в игре случая с выживающим и не выживающим, потому что так сложилось в какой-то длительный период, или сознательно посмотреть, что к чему приводит, и выбирать.

— …Сотрудничество — тоже часть эволюционных решений, — добавляет Алёнка. — В мире много людей, которые на разных уровнях говорят и думают о том же, о чём и мы: о необходимости и способности человека преобразовать ряд своих предыдущих фаз и привычек в следующий шаг развития.

Мы недавно встретили неожиданный резонанс со стороны, откуда не ждали, когда читали свежий доклад Римского клуба. Это международная организация, в неё входит мировая научная и культурная элита, она занимается прогнозированием перспектив развития человечества. Когда Римский клуб публикует открытые доклады, это определённое политическое действие. И если обычно он занимает либерально-капиталистическую позицию, то тут выводы доклада оказались очень близки нам. Они говорят о том, что человеку нужно перестать действовать так, будто мы живём в пустом мире. Пока мы не научимся решать свои проблемы так, чтобы «не есть» друг друга, мы не справимся с тем, что происходит в результате нашей же деятельности.

Сейчас довольно много людей и сообществ, которые ищут ответы на вопросы в области ненасильственного диалога, принятия решения большими группами, в области эко-принципов на уровне реального системного анализа, новых способов построения экономики, более разумных и сотруднических.

Люди ищут, как развивать индивидуальное сознание, талант и осмысленность, при этом сохраняя возможность делать что-то взаимо- и совместно.

Очевидно, что наш эксперимент здесь — это тоже форма поиска.

— Но ведь можно всё это искать и реализовывать в нуклеарной семье?

— Можно. Но сложнее. Ситуация сообщества (то есть такой общности людей, которая больше держится на личных связях, чем на формализованной деятельности) ставит вопросы гораздо чаще и шире, меньше позволяет «завязнуть» в привычном состоянии.

Сложная комбинация людей даёт много разных аспектов, много чего обостряет, позволяет более разнообразно решать.

Люди теряют мобильность и оказываются в изоляции, потому что не могут решить простой вопрос — с кем оставлять детей, как брать детей куда-то с собой?

Сейчас это норма — быть изолированным от других людей, особенно тогда, когда ты больше всего нуждаешься в помощи. Но никогда раньше, в традиционной семье, это не было естественным состоянием.

В сообществе больше вариантов, с кем делить ответственность, у каждого в результате оказывается больше возможностей.

— Как в вашем сообществе строятся отношения с детьми?

— С детьми для нас самое важное — чтобы у них было достаточно большое пространство самостоятельного выбора и принятия решений: о чём я сам договорился или нет, в чём участвую и не участвую.

Конечно, какие-то выборы за них делаются взрослыми, но мы стараемся это минимизировать. И в отношении образования так: они могут ходить в школу, могут выбрать домашнее обучение. Главное, чтобы они сами приняли решение и могли его выполнить.

Со стороны взрослых, безусловно, должно быть осознание, а чему детям хорошо бы научиться. Когда у наших Полинки и Маринки дети доросли до начальной школы, они создали досуговый центр «Дом Изумрудного Дракона», для тех, кто на семейном обучении, и большое внимание уделяют развитию «мягких навыков», потому что считают это важным.

Взрослея, дети всё активнее сами решают, как организовать своё обучение. Наши старшие учились и дома, и в обыкновенных школах, и в гимназиях — им было интересно попробовать себя в разных ситуациях.

В какой-то момент стало понятно, что, если хочешь системных изменений, образованием детей бесполезно заниматься без образования взрослых. Поэтому мы стали активно общаться с другими людьми и сообществами, которые ищут решения в этой сфере, и создали Метаверситет — это курсы, которые готовят педагогов, но не как в педвузах, по списку академических дисциплин, а используя деятельностный подход.

— Вы назвали то, что здесь происходит, экспериментом. Получается такое лонгитюдное исследование в несколько десятков лет. У этого исследования есть цель? Доказать, что можно построить эффективное сообщество в городских условиях?

— Не доказать, а сделать и оказаться для кого-то примером. Не в смысле: «Пойди и сделай так же». А в смысле: «Посмотри на нас и найди свой вариант». Вокруг нас некоторые люди стали так жить, убедившись, что можно ставить себе такие внутренние задачи. Смыслы, вокруг которых они собираются, могут отличаться от наших, но главное, они видят, что возможно жить не «как попало» и не «как у всех», а так, чтобы было понятно «Зачем?».

У нас уже выросло одно поколение детей, кто-то из них организовал свой дом с друзьями, кто-то живёт один, кто-то с партнёром. Мы все много общаемся, дети часто приходят в гости.

— А не думали об этом эксперименте книжку написать?

— Это трудно, потому что некоторые вещи имплицитные, их невозможно передать словами. Результат нашего исследования — то, что здесь происходит, это практика, она в динамике. Мы «выгружаем» наработки по конкретным темам в виде тренингов, семинаров, событий. Образовательные проекты, в которых почти все жители Дома участвуют — это тоже трансляция результатов исследования.

Когда мы заканчивали разговор, в квартире уже появились гости «Чтений по пятницам»: каждую неделю здесь собираются любители почитать вслух и обсудить художественные тексты. Нам рассказали, что, когда в Доме состоялся первый квартирник «филолога-шансонье» Псоя Короленко, зрители не помещались в зале, они рассаживались на стремянках и слушали Псоя с лестничной площадки. Здесь постоянно что-то происходит, к чему подключаются всё новые и новые участники. Сообщество выстраивается не только внутри Дома, но и снаружи.

И в этой меняющейся истории каждый может «подсмотреть» ответы, как взрослым людям жить вместе, озадачены ли они проблемами человечества или своего собственного дома.