Когда приходишь работать в школу, первые недели голова в буквальном смысле идет кругом: очень тяжело ориентироваться в потоке новой информации. И я говорю не только о том, что нужно тщательно прорабатывать план каждого урока, проверять домашние задания, помнить, куда ты положил листочки с проверочными и что проходили на уроках.
Я говорю о лицах. Если вы не обладаете уникальным даром запоминать имя каждого ребенка с первого раза, иногда вас будут охватывать неконтролируемые приступы рассеянности.
Читайте также:
Клеймо учителя: тёмная сторона преподавательской этики
Ко второй четверти дети становятся родными. Ты начинаешь замечать малейшие перемены в их настроении, можешь с лёгкостью спрогнозировать, что они вытворят на уроке, а по выражению лица становится ясна степень их подготовки к проверке домашнего задания. Такая наблюдательность может не просто помочь в работе с детьми, но и порой спасти жизнь.
Была у меня ученица в 9-м классе. Назовём её Ирой. Как и большинство девочек-подростков, она мечтала о звёздном будущем в модельном бизнесе. Девочкой она была миловидной, модной и очень-очень стройной. Всегда старалась держать себя прямо, предпочитала в одежде мини и высокие каблуки. Естественно, среди одноклассниц это не всегда вызывало добродушную реакцию, но Ира обычно держалась молодцом. К середине второй четверти я заметила, что девочка всё чаще «ложится» на парту, будто голову нет сил держать.
Она продолжала одеваться в привычную ей одежду, что позволило увидеть признаки приближающейся катастрофы. Сквозь вырезы маечек и юбочек явственно начали проступать кости. Да и походка стала не такой твёрдо-уверенной — все её силы затрачивались на то, чтобы просто довести себя до стула.
Это может быть интересно:
Как говорить с детьми о «взрослых вещах»?
Пару недель я списывала все на недосып, но потом поняла, что он затянулся. Чтобы не строить пустых домыслов, я решила понаблюдать, как ребенок питается в столовой. За пару дней я выяснила, что кроме кипячёной воды Ирой ничего не поглощается. Следом я промониторила её стену ВКонтакте, где обнаружила репосты из групп «Типичная анорексичка» и «40 кг». Волосы встали дыбом от ужаса. Я была в полной растерянности.
Прекрасно понимая, что могу наломать ещё больше дров, обратилась за помощью к школьному психологу. Специалист развёл руками и сказал, что он в «круг доверия» ученицы не входит и, пока она сама не дойдёт до его кабинета, любое вмешательство с его стороны может вызвать негативную реакцию.
Ребёнок таял на глазах. И мне пришлось рискнуть. Набравшись смелости, попросила её остаться после урока на перемену. Помню, как очень старательно выбирала слова, стараясь обойти жестких выражений вроде «подумай своей головой», «посмотри на себя, ты стала совсем тощей» и так далее. Начала с того, что спросила, есть ли у неё какие-то проблемы. Поскольку по возрасту на тот момент у нас была разница небольшая, девочке было легче высказываться.
Во время этой исповеди я всеми силами старалась ее не спугнуть. Ведь любой намёк на пренебрежение может замкнуть в себе такого молодого, но вполне уже созревшего человека.
В силу своего возраста и опыта, мы, взрослые, с улыбкой или раздражением смотрим на детскую возню, забывая, какими мы были сами. Сколько бы учителя ни говорили, что «в твоём возрасте мы только об учёбе и думали» — это сущая неправда.
Мы так заняты успеваемостью, написанием планов, проверкой работ, что забываем о детях. Вся наша деятельность превратилась в сплошную бюрократию, где больше времени уделяется бумажкам и цифрам, нежели ученикам. Они очень уязвимы, вступая во взрослый мир. Родители ослабляют контроль, и ученики начинают познавать взрослый мир самостоятельно, вступая на опасный и скользкий путь. Нужно стараться всеми силами помочь им пройти его, пока они сами крепко не встанут на ноги. И, к сожалению, родители не всегда желают в этом помочь. Но это же не вина детей, правда?
P. S. Прошло около трёх лет. Ира превратилась в красивую грациозную девушку, которая-таки вступила в модельный бизнес. Она закончила школу, но мы до сих пор общаемся. Стоило сделать один шаг навстречу и искренне поинтересоваться её состоянием, как я была допущена в этот «круг доверия». Мы после уроков разговаривали пару раз в неделю. Когда состояние нормализовалось , то от случая к случаю. Она знала, куда идти и с кем может говорить. Многого для «излечения» не потребовалось — просто искреннее сочувствие и внимание. Потраченные пара часов в неделю стоят чьей-то жизни. Будьте внимательны и берегите друг друга.
