Кто-то с юности понимает, чего хочет, и осознанно двигается по рельсам институт-практика-работа. Кого-то ведут те самые неисповедимые пути, которые невозможно просчитать и предвидеть.
Да и в самой профессии каждый обустраивается по-своему. Для одних она становится призванием на всю жизнь, для других — работой на несколько лет, с поспешной формулировкой «больше никогда».
Мы поговорили с пятью разными людьми, чьи судьбы объединяет только одно — так или иначе, все они посвятили себя школе.
О. В., учитель русского языка и литературы
Образование: Московский государственный педагогический институт им.В.И.Ленина
Стаж работы в школе: 35 лет. Сейчас на пенсии.
Источник: Википедия
Мне было почти 30 лет, когда я пришла работать в школу. Учительница моего старшего сына как-то пожаловалась, что у них в школе никак не могут найти педагога по русскому языку, и я поняла, что судьба предоставляет мне долгожданный шанс. Ситуация осложнялась двумя вещами: во-первых, начинать мне предстояло не первого сентября, а первого апреля, то есть «подхватывать» класс в четвёртой, заключительной четверти, имея в перспективе годовые контрольные работы. Вторая сложность была не менее серьёзной: в школе, куда я выходила на работу, не только учились оба моих сына, её еще и закончил мой муж. Нашу семью тут знали как облупленную, что делало груз ответственности ещё более тяжёлым.
Так как в институте была в основном теория, а тут надо было к настоящим детям выходить, решила подготовиться — нашла себе «учительницу». Всю третью четверть ходила к знакомой на уроки в другую школу. Поняла, что класс надо сразу «ухватить», с первого раза завладеть их вниманием, тогда в дальнейшем все сложится нормально. Первый урок — самый важный.
А через три дня ко мне на урок пришла директор школы.
Но на самом деле я не волновалась. Вообще старалась все волнения и заботы оставлять за стенами школы. Бывало, выходишь утром из дома и думаешь — надо купить то и это. Но ни разу в жизни не было, чтобы я выходила из школы и об этом помнила. Поэтому дома старалась сделать все заранее. Вот подходишь уже вечером к своей двери и думаешь «Какое счастье, что у меня в холодильнике суп готовый есть».
А ещё я детям всегда старалась помогать. На каждого в выпускных классах вела своего рода досье — кто какие доклады делал, кто что писал и какие стихи учил. Это чтобы потом на экзамене по литературе, если видела, что «плавает» по основным вопросам, задавала дополнительные, специально по темам, которые ребёнок точно знает. До сих пор не знаю, замечал это кто-то или нет. Но в то же время следила, чтобы программу целиком все освоили. Когда мой первый класс выпускался, они сделали стенгазету.
Меня изобразили стоящую на толстенной книге с надписью «Программа» и с пистолетом в руке. Зато завуча, странную женщину, зимой и летом носящую серый пуховый платок нарисовали под пляжным зонтиком и в бикини. Так никто и не понял, что они этим хотели сказать.
Т. Н., учитель французского языка
Образование: Московский государственный педагогический университет
Стаж работы в школе: 4 года.
Источник: Википедия
Недавно поняла, что с семи лет я хожу в школу каждое 1 сентября. Сначала сама там училась, потом работала, потом отвела туда ребёнка. В мой первый настоящий рабочий год у меня получилось целых два первых сентября. Честно говоря, первое Первое сентября я плохо помню. Это была школа на далёкой и не самой благополучной окраине Москвы. Я была тогда еще совсем юной и вела довольно неформальный образ жизни, что в первую очередь отражалось на моей внешности.
В первый же день мне дали два шестых, один четвёртый и один третий класс. Сто детей, каждого из которых надо было, как минимум, запомнить. Дело осложнялось тем, что я преподавала второй иностранный язык. А в его важности не только дети сомневались, но и родителям зачастую было на него наплевать. Поэтому моей единственной заботой было мотивировать детей делать хоть что-нибудь. Мой предмет для них вообще был неважен — никаких экзаменов, ЕГЭ, даже контрольных срезов у меня никогда не бывало, что, кстати, сильно облегчало мою жизнь. Дети посообразительнее мне так и говорили: «Я и с английским везде справлюсь». А те, кто попроще, с детства были уверены, что никогда никуда не поедут. Почти у всех родители на рынке работали, какая там Франция.
Но своим настоящим Первым сентября я считаю 10 января, когда я вышла на работу уже в другую школу, где и произошла трансформация моей личности.
Из-за моего роста меня в принципе путали со старшеклассницами. В первой школе я так неуклюже и неловко притиралась, и в плане внешнего вида, и в плане поведения, поэтому во вторую школу я уже носила только юбки, пиджаки и шпильки. И сняла брекеты.
В те годы я работала по субботам и часто приезжала в школу прямо с пятничных вечеринок. Не было смысла ложиться спать с четыре утра, если в семь всё равно вставать. В тот раз я задала детям учить что-то наизусть. И как-то они, видимо, тихо и медленно рассказывали… Не знаю, заметили ли. Это пятый класс был, маленькие ещё.
Самое грустное в школе — это неадекватные родители. Иногда дети из-за развода родителей портились прямо на глазах. Был у меня один мальчик, натуральный хам. Грубил вообще всем. Когда его мама захотела ко мне прийти, я думала: ну всё, сейчас придёт такая же. А приходит такая мама, чуть не плачет и говорит, мол, знаю, что хамит. Это потому, что у него отец хамло. А отец там какой-то олигарх, постоянно брал сына с собой на всякие встречи и тусовки. В итоге пришлось сказать мальчику, что у меня есть мобильный его отца и только это смогло его приструнить.
А самая большая моя победа — один девятиклассник-двоечник. Меня его мама, бухгалтер школьный, попросила натянуть на тройку. И при этом так, чтобы учителям не было стыдно эту тройку ставить. От него отказались все наши пятнадцать учителей иностранных языков. Он пришёл и сказал, что он всех в этой школе довел и со мной тоже справится. Но я его измором взяла. Вместо часа приходилось заниматься три. Он ломал ручки, кидал их в стену, рвал тетради, жаловался на головную боль. Но я его из кабинета не выпускала, пока он не давал мне правильный ответ. В итоге сдал даже на четвёрку.
А. В., классный учитель вальдорфской школы
Образование: Московская финансовая академия
Стаж работы в школе: 6 лет
Источник: Википедия
Я проработала менеджером клиентского отдела в рекламном агентстве восемь лет. Потом — управляющим директором в цветочном салоне. И чем дальше я продолжала свою менеджерскую карьеру, тем больше понимала, что не хочу всем этим заниматься. И тем тяжелей становилось день ото дня осознавать, что не вижу в работе никакого смысла, но при этом она отнимает очень много времени. Фактически, я не жила очень большую часть своей жизни.
Я не могу сказать, что хотела стать именно учителем. Я и сейчас не уверена, что я учитель. Но тогда я рассматривала разные варианты. Например, няней в детском садике. Или в детском доме — там я больше всего хотела работать.
Из бизнеса уходить было страшно, как вообще страшно кардинально менять жизнь. Но я общалась с друзьями, у которых были дети, смотрела вдохновляющие фильмы, читала книги, особенно Януша Корчака.
В какой-то момент подруга подкинула идею пойти менеджером в школу Монтессори, чтобы понять, надо мне это или нет. А потом я узнала про вальдорфскую школу.
Стала читать про вальдорфскую педагогику и поняла, что мне только туда. Одна из школ оказалась рядом с моим домом. Я, честно говоря, не думала, что меня возьмут учителем. Позвонила, а там как раз сложилась ситуация, что не было учителя 1 класса. И меня очень быстро взяли.
Сейчас я оцениваю весь свой учительский опыт как очень неоднозначный.
Еще накануне 1 сентября этот страх сковал меня полностью. Сейчас смотрю записи того дня, и вроде всё хорошо, и я живая, но на самом деле была замороженная. Позже на вопросы в учительской о том, как оно было, ничего не могла ответить — просто потеряла дар речи. Через несколько дней, когда стала приходить в себя, смогла заплакать. А потом уже и говорить начала.
Дети — это совершенно другие существа. Инопланетяне. Я до этого даже целый день с детьми не проводила, а тут им нужно всё время и энергию отдавать. Дети всегда внутренне резонируют, становятся такими же, как ты. Если учитель напряжен, то и класс пребывает в тревожности. А если от учителя идет уверенность и спокойствие, то это тоже сразу передается детям.
Однажды, в пятницу в конце дня один мальчик из моего класса воскликнул «Как же хорошо, что завтра выходной». Я вдруг тоже подумала, какое это счастье, что завтра суббота. И так как то расслабилась и успокоилась. А потом смотрю на ребят — все сосредоточенно работают, никто не хулиганит, не шумит. Им как будто моё состояние передалось, и всё стало мирно и гладко.
Не знаю, насколько принципиально, что у меня не было педагогического образования. Возможно, с одной стороны это мне бы помогло, но с другой, понадобилось бы время, чтобы отойти от стереотипов.
М. Г., учитель английского языка в частной школе
Образование: Московский государственный педагогический институт им. В. И. Ленина
Стаж работы в школе: 23 года
Источник: Википедия
Сразу после института я попала на работу в школу в отдаленном рабочем районе. Мне достался седьмой класс — трудные, но уверенные в себе подростки. В институте нас учили только учить, а про то, что придётся ещё и воспитанием заниматься, никто не говорил. Приходилось самой придумывать какие-то трюки, вспоминать, как с нами учителя обходились, чтобы мы не шумели и делали домашнее задание. В целом это был кошмар, от которого меня спасла беременность.
Но так же, как ребенок спас меня от школы, он же туда и привёл. Когда пришло время, я стала искать для него школу, задавшись целью найти такую, где ему было бы не так плохо, как было мне. Поэтому искала что угодно, только не традиционную систему. Поскольку на фоне развала Советского Союза начали вырастать прекрасные цветы частных школ, очень скоро через знакомых я нашла подходящую.
Мне просто понравились там люди. Я настолько была ими очарована, что даже никаких вопросов не задавала. И когда меня спросили «А не хотели бы вы у нас работать?», я, недолго думая, сказала, что хочу.
Сначала было не страшно, хоть и волновалась. Мне дали первый и второй классы, и всё было похоже больше на игру, чем на работу. Я мало что понимала, но мне всё нравилось. Я тогда не осознавала сама себя и не понимала, что я делаю. Это сейчас я могу сказать, что мы, учителя, выходим в класс как на сцену, мы актёрствуем, мы немножко в маске. Но тогда рефлексии не было.
Волнение прошло, когда начались проблемы с дисциплиной. Вообще, когда перестаешь думать о себе — тогда волнение и проходит. Когда надо класс утихомиривать, придумывать какие-то фокусы, чтобы все глаза были на тебя, о себе не думаешь.
На самом деле волнение — это забота о том, как я сейчас выгляжу. Когда переключаешься на детей, на материал, становится не до того.
Сейчас всё по-другому. Это как игра в спектакле. Новички волнуются, нервничают. А потом, когда много играешь, волнение уходит. Приходит удовольствие, но и трепет остается. Сейчас я иду в каждый новый класс именно с трепетом, который окрыляет, придаёт энтузиазма, вдохновения. Это уже приятное чувство.
Негатив с опытом тоже накапливается. Когда из года в год повторяешь свои ошибки и осознаёшь это. Вот говоришь себе в начале учебного года: «Я очень строго должна следить вот за этим, у меня это не идёт, и я знаю, как это исправить». А к концу года смотришь и понимаешь, что не вышло. Может, это завышенные требования. Но нельзя сказать, что негативный опыт мешает. Любой опыт ценен, а негативный указывает, над чем ещё нужно работать.
Не выпускники — там другая грусть, светлая, естественная. Жалко, когда срывают с процесса, а ты понимаешь, что рано и ещё много можно дать.
Грустно, когда родители не понимают, что ты делаешь, и ещё грустней, когда родители не понимают своего ребёнка. Бывают особенные дети. А родители не хотят видеть, что их ребёнок — другой. И тогда ничего не получается. Ты видишь проблему, а они нет. Возникает недовольство, ребёнка «форсируют», на самом деле загоняя в угол.
Часто родители не понимают, что ребёнок — это не маленький взрослый. Это даже пока не совсем человек. Когда мы говорим слово «человек», у нас возникает образ никак не ребенка. Есть такой образ — росток, бутон и цветок. То есть дитя, юноша/девушка и человек. Родители часто считают, что эти фазы выглядят как «маленький цветок, побольше цветок и совсем большой цветок». Это ошибка. И в этом бывает камень преткновения. Родители не учитывают возраста, а мы как раз с возрастом и работаем. Появилось у ребенка логическое мышление — пошли на логику работать. Потом из логики родилось мышление, собственное, а не из подражания — начинаем с мышлением работать. Но когда призывают к мышлению в возрасте младшей школы — это насилие. Мы, семья и школа, должны быть как два берега — надежные, ровные. А ребёнок течет между нами, как река. А если мы разваливаемся, ребёнку очень тяжело.
Очень важно каждого ребенка полюбить. Не как родственника, а вселенской любовью. Иначе ничего не получится. Это бывает трудно, и у меня даже бывало, когда не удавалось полюбить за все девять лет.
Собой лично я никогда не горжусь. Это всегда связано с классом. Если я чувствую гордость, это автоматически означает, что дети проявили себя хорошо. Успешный урок — это коллективная работа, и там не только мое участие.
В. Б., учитель физики
Образование: Ленинградский государственный университет, геологический факультет, кандидат геолого-минералогических наук
Стаж работы в школе: 18 лет
Источник: Википедия
Лет за двадцать до прихода в школу где только не работал. И в отраслевой науке, и в академической, и на производстве. После распада СССР занимался охраной природной среды, да и другие были необычные занятия. Так что для меня круто менять жизнь — не ново. Не скажу, что легко, но и не невозможно.
Моим первым классом был восьмой. С одной стороны — подростки, сложно. А с другой — люди, они и есть люди. Если с ними по-человечески, то и они откликнутся. Только вначале недоумевал, как можно не понимать очевидных вещей? Потом научился: если человек заблуждается, нужно показать ему пагубность его заблуждений. Ведь ни один не хочет себе плохого.
Идеальный учитель — это человек, к которому можно обратиться с насущным вопросом. Учитель не учит, у него учатся. Вообще каждый учит себя сам. Насильно вбить что-то кому-то в мозг невозможно. Хороший учитель — это проводник в огромный мир возможностей и энергии, который нас окружает, но воспользоваться этим миром может только сам человек.
А ещё для учителя важно терпение. Обучение, познание — это долгий процесс, не имеющий отношения ни к педагогу лично, ни к области знаний, которую тот представляет. Надо только понять, что у нас впереди вечность, это и означает терпеть, ждать. Но не пассивно, а действуя. «Ждать, не ожидая», как говорили древние. А ещё быть бдительными, не дремать, быть готовыми практически ко всему.
Однажды у нас было собрание с классом, который вёл себя и учился совершенно отвратительно. На душераздирающий вопль одного из учителей — «И что же делать, по-вашему?» — один мальчик поднимает руку и говорит «Надо немножечко потерпеть». Он прав, хоть это и сложно.
Иногда, конечно, хотелось все бросить, уйти в науку. Но потом понимал, что того, что я там ценил, уже нет. И дело не в том, что я «залип» на преподавании. Просто пока не все камни выкинул. Пока кто-то ловит, покидаю. Камней-то запасено много.
