На фотографии в соцсетях серьёзный молодой человек держит табличку:
Это Антон, сын известных белорусских педагогов Анатолия и Светланы Гин (вы наверняка встречали, а может, даже проходили онлайн-курсы Анатолия Гина по ТРИЗ-педагогике), во время своей учёбы в педагогическом колледже.
Теперь Антон Гин работает по профессии — он учитель начальных классов Малейковской средней школы. Деревня Малейки находится в Чернобыльской зоне, в 6 км от городского посёлка Брагин, от которого до областного центра — города Гомель — ещё 100 километров.
Антону 21 год, и он с завидной энергичностью рассказывает о своих педагогических буднях. И теперь вы можете в очередной раз порадоваться тому, как любовь к профессии побеждает издержки системы.
Здравствуйте, друзья!
Опишу Вам мой сегодняшний день кратко и подробно.
Кратко:
1. Водил трактор.
2. Заработал отгул…
Когда я учился в колледже, меня постоянно спрашивали: «А не боишься ли ты? Ты же знаешь, что потом будет маленькая зарплата, что будет много проблем с документацией? Ты же сейчас ходишь на практику и понимаешь, как будешь уставать». Да, это так, но это всё пустое. Потому что счастье, которое я получаю от работы с детьми, гораздо важнее этих трудностей.
И я сделал эту табличку, чтобы людям показать: я хотел стать учителем, и я им стал, потому что мне нравится это дело.
Теперь, когда в школе возникают какие-то проблемы, когда выдаётся нелёгкий день, и я рассказываю об этом друзьям и родным, я часто слышу: «Ты сам виноват. Ты знал, куда идёшь. Чего ты жалуешься». Я говорю: «Ребят, я не жалуюсь, просто трудный день». Да, это сложно, но я счастлив, я очень рад этой работе.
У меня отец — бывший учитель физики, сейчас он занимается такими проектами, как «Точилка для ума», мать — бывший учитель начальных классов. Я со своего пятого класса ей постоянно помогал и вместе с ней «воспитывал» нулевую группу. А в девятом классе я учился в очень приличной гимназии, но не захотел там оставаться — не поверите, меня достали учителя, мучали-учили. И я стал думать, куда идти — в кулинарное или педагогическое. А так как с детьми у меня хорошо получалось работать (я ещё опыт волонтёра имел в терапевтическом сообществе «Китеж» под Смоленском), то решил пойти в педагогический колледж.
В колледже я постоянно участвовал в научно-практических конференциях и семинарах, и меня приглашали на работу даже в гимназию. Но однажды мне сказали: смотри, есть деревенская школа, тут будет мало человек в классе, бюджетное жильё — можно уехать подальше от родимого дома, и будут идти доплаты как молодому специалисту, работающему в Чернобыльской зоне.
Ещё по этой теме:
«Заплатим рубль, но спой на тысячу»: монолог учителя без прикрас
(Как и в России, в Белоруссии врачи с учителями получают не по заслугам мало. Моя зарплата — 180 долларов, это с учётом всех доплат).
Сначала я переживал от того, что в Малейках и в Брагине некуда пойти. Но мне очень нравятся здесь люди — они искренние. Очень нравятся дети — у них абсолютно не зашоренные глаза.
Я работаю в школе уже второй год, и мне второй год дают четвёртый класс. Когда приходит учитель со своими требованиями к ученикам со своими привычками — первое время есть некоторое противостояние, конечно. И вот, только мы настроимся друг на друга — они выпускаются из начальной школы. Для сердца это ужасно, сами понимаете.
У меня в классе 10 детей, но не надо сразу же говорить: «О боже, как я вам завидую, это ведь не 30!» Это класс, собранный из нескольких деревень. У деревенских детей много своих проблем. Например, родители много работают в колхозах и не могут уделять детям достаточно внимания. Кроме того, у нас Чернобыльская зона, здесь много гиперактивных детей и детей с особенностями психического развития.
Пару дней назад с детьми делились рецептами, что можно сделать простое дома. Определились, как делать яичницу, пышки, картошку, а после девочки в классе стали рассказывать, как надо делать блины: «Берёте муку, сахар, воду, яйца, дрожжи...»
Голос мальчика с последней парты: «Какие дрожжи? Ты бражку собралась делать или блины?»
В четвёртом классе есть три ребёнка, которые до сих пор читают по слогам — и это их особенность. Для сравнения — в том же классе учится человек, который способен за сорок минут выучить стихотворение из четырёх столбиков. Не всё зависит от школы, многое — от родителей и врождённых особенностей. К сожалению, у нас нет в школе психолога — нам он не положен по количеству детей. У нас поэтому же нет медработника.
Но ребята, которые читают по слогам — куда они пойдут? Я сейчас с ними, по совету моей матери, решил заниматься по методике Кушнира «Обучение чтению». Буду с ними дополнительно работать или на уроках давать им другие задания.
Одному мальчику я сказал: «Слушай, дружище, ты читаешь очень плохо. Но ты отлично учишь стихи наизусть. Если ты прочитаешь стихотворение, то получишь четвёрку (у нас десятичная система), а наизусть расскажешь его на семёрку». И он действительно выучил наизусть стихотворение, которое нужно было только прочитать, и получил свою заслуженную оценку.
Да, он тратит на это много времени, но он старается, и я очень за него рад.
Открою небольшую тайну, которую тщательно скрывают наши учителя в начальной школе и садиках: они пользуются методичками, разработанными в России. Хоть это официально делать нельзя, но они зачастую лучше белорусских. Поэтому мы используем официальные методички белорусских авторов и разные эксперименты российских.
Когда я только пришёл работать в школу, у меня было множество идей о том, что можно поменять. Но это очень сложно сделать в нашей школе с нашим министерством образования, которое считает, что не надо придумывать ничего нового — только сохранять лучшее из советской системы. И в плане бюрократизации, я думаю, российское и белорусское образование очень похожи.
Заклеил детям на тетрадях по математике таблицу умножения, ибо сами не считают, а всё время подглядывают. Вчера получил от девочки такой крик души, написанный на её же тетради: «Таблица... А где таблица умножения, Антон Анатольевич?!»
На уроках мы должны работать в рамках учебника. Мне делают замечания, когда я пытаюсь прорабатывать какие-то темы дольше, чем предполагает программа. Но мне кажется очень важным, чтобы каждый из детей понял, например, чем отличается периметр от площади! А не просто решил все задания из параграфа.
Я просто хочу разобраться с детьми, чтобы они понимали и могли мне сами объяснить. Я не вижу в этом проблемы, но для отчётности надо, чтобы больше было записано в тетрадях.
Первый год у меня были сложные отношения со всеми, и всё из-за юношеского максимализма.
В прошлом августе, когда детей в школе не было, я — Боже мой, я теперь оглядываюсь назад и понимаю! — я приходил на работу в шортах. Потому что после колледжа, потому что лето. Я думал — ничего страшного. Но теперь я понимаю, что не подобает так ходить.
Ещё был момент. Дети, которые ходили в группу продлённого дня, постоянно приносили домашнюю работу с ошибками. Я их исправлял, а они на меня обижались и говорили, что это им учительница на продлёнке так сказала. Я пошёл к этому учителю выяснять, в чём же дело, и до сих пор помню эту фразу: «Антон Анатольевич, не надо ко мне претензий! Дети вам скажут что угодно!» Сейчас я понимаю, что был неправ. С тех пор я уже не раз находил ошибки, которые делали дети, работая прямо со мной на уроке.
Конечно, иногда я могу покукситься. Например, нас обязуют выписывать определённые газеты, я понимаю, что придётся выписывать, но не могу это делать без гримасы.
У нас есть патриотическое образование. В школьной программе есть два предмета — белорусская литература и белорусский язык, на которых мы учимся изъясняться на нашей родной мове. На уроках музыки мы учим очень много песен на белорусском языке. Все дети должны знать гимн страны, мы его учили в начале года. Как и в любой нормальной стране, дети должны за свою страну переживать.
Я работаю в белорусскоязычной школе. У нас дети билингвы, поэтому мы не должны снижать оценки за то, что они, например, путают написание каких-то букв. Если в русском языке дети пишут «i» белорусскую, то оценку снижать не рекомендуется.
Вчера заменял математику в 8-9 классе, а сегодня биологию в шестом.
Теорему Пифагора я помню хорошо, сложение систем с грехом пополам пошло, а про грибочки с растениями я, спасибо Докинзу, много чего знаю :)
Государство берёт на себя обязанность всех белорусских детей раз в год отправлять на оздоровление в санатории на срок до месяца. Я несколько лет работал в детских лагерях, а в этом году был в санатории со «своими» детьми, из нашей школы. Мне дали сборную группу со второго по пятый класс. Это было 11 гиперактивных детей, было очень весело.
Читайте также:
Счастливое детство без интерактивной доски
Я умудрился поругаться с администрацией из-за своих взглядов. Например, я разрешал детям находиться на разных спортплощадках, потому что не хотел их всё время контролировать, хотел учить их самостоятельности. Ведь у них какая жизнь: в школе контролируют, дома контролируют, а тут санаторий — бах! — свобода ударяет в голову! Учитель отпускает тебя на другую спортплощадку! Я сам такой был. Я этих детей понимаю.
Один из самых больших конфликтов касался того, нужно ли заставлять детей есть, если они не хотят, а впереди предстоит долгая экскурсия. Я уверен, что этого делать нельзя, администрация была уверена, что это необходимо. Как мы ни пытались найти компромисс, насильно дети есть не хотели.
С другой стороны, руководство лагеря было довольно тем, что я составил конструктивный подробный алгоритм для детей, как нужно ходить в столовую и делать другие организационные вещи. Детям было просто и весело следовать ему.
Получается, что я так или иначе постоянно оказываюсь между живыми интересами детей и жёсткими административными требованиями.
Надеюсь, что с будущими администрациями, с которыми мне ещё предстоит работать, будем обходиться без конфликтов, потому что я очень миролюбивый.
Урок трудового обучения.
Слышу от ребёнка: «Между первой и второй промежуток небольшой». Я у него спросил, знает ли он, что это. Мне в ответ: «Так говорят, когда водку пьют». Я удивлённо сказал, что в своей речи подобного не использую и что не желаю слышать такого в классе, на что услышал: «Так это, 21-й век, сейчас все так говорят, это вы просто СТАРОМОДНЫЙ».
У нас с ними отношения дружеские. Я знаю, что ребёнок может мне рассказать что-то интересное. Иногда это бывает очень сложно, но я их обязательно слушаю. Им нравится рассказывать о себе. А так как они в селе, у них почти у каждого дома хозяйство, и почти каждый может рассказать историю о том, как они кого-нибудь кормят, гладят и так далее.
Это может быть интересно:
Образование как способ освобождения: уроки Барбианской школы
Очень было забавно, когда я намеренно говорил ребёнку, который решает пример правильно: «А ты уверен, что это правильно?» — ребёнок сразу же всё зачёркивал и искал ошибку. Но я учу их, что учитель тоже может ошибаться, любой человек может ошибаться, и, если ты видишь ошибку, надо об этом смело говорить.
Дети, если вы считаете, что это правильно — так и делайте! Если видите, что учитель ошибся, не бойтесь его исправлять!
Таня заболела, потому написала мне, чтобы я передал всем привет. В ответ дети попросили отослать фото, где мы ей машем и поддерживаем её.
В том году мои первые дети говорили: «Городской приехал». Я ещё тогда не умел искать подход, у нас было много конфликтов. Но теперь мы отлично общаемся, они со мной яблоками делятся, которые им в столовой выдают.
В этом году я впервые со своими детьми пошёл в поход. На прошлой неделе мы с ними поиграли в снежки. (Они меня так сильно обстреливали, за что же они меня так ненавидят!.. Шучу-шучу). Мы устроили огромную баталию. И мне очень понравилось.
Здесь есть своя романтика. Весь прошлый год я отъездил на работу на велосипеде — 6 километров в каждую сторону. У меня тысячи фотографий, как я встречаю рассвет, как я встречаю закат. Каждое утро в школе на уроке восход бьёт в окна нашего класса. И каждое утро я вижу огромное солнце, и иногда говорю ребятам: посмотрите за окно, смотрите, как красиво.
В статье использованы фотографии из личного архива Антона Гина
