Кооперация сильнее конкуренции, а для образования будущего способ доставки контента важнее, чем сам контент. Об этом, а также об особенностях индийской образовательной системы мы поговорили с сотрудниками «Рыбаков Фонда» Анной Гром и Борисом Белковым, которые в сентябре этого года побывали в командировке в Индии.
Почему Индия?
Анна: Основатели «Рыбаков Фонда» поняли, что их амбициозные задумки должны быть представлены не только в России, но и за её пределами. Тогда мы задали евразийскую рамку и подумали, что именно в Индии рынок образования подходит для того, чтобы с него начать. Во-первых, из-за численности населения: только официально здесь проживает 1,3 миллиарда человек, и среди них представлены потребители всех слоёв — богатые, средний класс, бедные. Это и люди, желающие образовываться, и те, кто ещё не знает о своём желании.
Второй фактор — географическое положение и взаимодействие Индии со странами-партнёрами. Мы входим с этой страной в БРИКС и другие международные организации, что даёт больше возможностей для синергии, для совместного достижения целей.
В-третьих, собственно: Индия — почему бы и нет?
Борис: У этой поездки была предыстория. На конференции EdCrunch мы познакомились с генеральным директором транснациональной образовательной платформы edX, Анантом Агарвалом. Он и пригласил нас посмотреть своими глазами на образовательную систему в Индии.
Это может быть интересно:
Северное сияние: секреты успеха школьных реформ в Финляндии
Нам был интересен опыт — как развернуть образование в открытых средах с помощью университетов, интернета, образовательных центров, центров сертификации. Индия — одна из передовых стран по этой части. Сегодня в Индии огромная армия программных инженеров, которые смогли выйти на глобальный рынок труда благодаря новым формам образования. Собственно говоря, мы поехали на это образовательное чудо посмотреть.
Какие цели стоят перед нами в контексте международного сотрудничества?
Анна: Мы нацелены на увеличение того, что можно назвать социальным капиталом, на увеличение уровня доверия людей друг к другу, взращивание социальных связей, укрепление союзов для того, чтобы дальше взаимодействовать. Эти дальнейшие взаимодействия могут быть любого рода — экономические, культурные, социальные. Социальный капитал — это лифт, который каждому из нас даёт возможность стать лучше и добиться большего, как бы пафосно это ни звучало.
Борис: Понятно, что конкурировать в будущем глобальном мире будут платформы, а не контент. И глобальные образовательные проекты можно реализовать только вскладчину. Чем хороша Индия — в ней много инициатив в части образования на глобальных рынках.
Вид на правительственный квартал.
Мы увидели, что в Индии очень хорошие исполнители, и есть запрос на придумывание. Например, у них грамотно поставлена система дистрибуции продуктов по миру, но ведь продукт надо сначала изобрести. Я почувствовал, что там востребована способность российских специалистов придумывать новые, нестандартные решения.
С кем мы будем конкурировать, кооперируясь с Индией?
Борис: Фонд снимает конкуренцию внутри пространства кооперации, даёт возможность участникам выйти на глобальный рынок.
Это может быть интересно:
Марк Сартан: «Идеальная школа — та, откуда не хочется уходить»
Например, edX представляет платформу для контента, она может донести этот контент в любую часть мира. Но, на мой взгляд, чтобы стать полноценной образовательной средой, этой платформе не хватает ряда модулей, которые касаются тестирования, оценки, процесса погружения в обучение тьюторов, геймификации, технологий когнитивного восприятия. Или они есть, но нет протокола связанности между ними. Мы понимаем, что нужно создавать протоколы связи всех этих модулей, чтобы в центре системы стоял человек и она позволяла формировать soft skills.
Образование сейчас вышло за пороги университетов, и нам кажется, что важно создавать условия для обучения в разных средах, чтобы человек мог быть успешен в рамках евразийской территории.
Анна: Борис хорошо раскрыл один из главных посылов фонда — кооперация против конкуренции. Эффект синергии, который дают глобальные союзы, бесценен: одна голова хорошо — а две лучше. Если мы думаем об идеях, объединяющих мир, то масштаб усиливает эти кооперации.
Борис: В образовательной среде есть колоссальные издержки: много чего дублируется, каждый делает что-то для себя. Одна из функций этой евразийской рамки — снять внутреннее давление, расширить горизонты сотрудничества до евразийского пространства, начать кооперировать людей внутри страны для работы в глобальном масштабе. Когда горизонты расширяются, у людей снимаются барьеры недоверия, они начинают понимать, зачем работать вместе.
Образовательная система в Индии
Анна: Индийская образовательная система напоминает английскую систему и немного — американскую. Здесь есть государственные и частные школы (под школами я имею в виду всё, что относится к К-12, и вузы), и это два разных рейтинга, две разные системы мироустройства. И есть ещё третий сегмент — образовательные центры. Во время поездки мы общались с представителями всех трёх отраслей образования.
Читайте также:
Каждому по достоинствам: уроки сингапурского эксперимента
По приглашению главы edX мы встретились с руководством NIIT. Это давняя организация с интересной бизнес-моделью. В то время, когда компьютер стал персональным, они создали образовательные центры и обучали большое количество пользователей компьютерной грамотности. С того момента они эволюционировали быстрыми темпами и на индийском рынке, и в других странах. У них есть направление К-12, корпоративное направление (они улучшают компетенции людей в разных бизнес-сферах) и специальные ремесленные и прикладные направления. У NIIT даже есть свой университет, который они называют Университетом будущего.
Частный университет, в котором мы были — это AMITY, у которого налицо активная международная политика. Университет расширяется, для него это интересно.
В частном университете Amity (один из крупнейших в Индии).
Образование в Индии — оно вообще доступно для широких слоёв населения?
Анна: Однозначного ответа здесь нет. В Индии 1,3 миллиарда людей, из них достаточно в количественном отношении и богатых, и бедных. Конечно, последние имеют меньше шансов получить хорошее образование, оно доступно только за счёт стипендиальных программ и каких-то дополнительных усилий. Однако те тенденции, которые есть сейчас — blended learning, MOOC, — такую возможность дают.
Борис: Важно понимать, что там 30% населения — это возраст от 0 до 14 лет. Индия была колонией ещё 50 лет назад. При слабой образовательной инфраструктуре образование физически менее доступно — элементарно нет такого количества школ и садиков для такого количества детей.
У них, например, появилось несколько образовательных телеканалов, но потом стало понятно, что телевизоры есть не в каждой семье. А вот смартфоны дешевеют — поэтому контент можно поставлять через них. В NIIT собирают контент по миру и адаптируют его — английский язык в Индии должен быть медленный и простой. Монетизация происходит за счёт получаемых дипломов.
Евразия — это огромный рынок сбыта для образовательных продуктов, там миллиардное население. Если мы сейчас не успеем в этот поезд, там всё отстроят без нас, и потом придут к нам, чтобы предлагать контент на русском языке.
Что мы будем давать Индии?
Борис: Мы можем предложить имена и истории. Мы убедились, что на глобальном рынке образования очень ценится русская математическая школа. Индусы это понимают: если они хотят вывести приложение по математике на китайский рынок, например, то русские математики будут этому способствовать.
Читайте также:
Образование в современной Японии: как всё устроено?
Сейчас есть ряд решений с ассоциацией прикладных математиков. Но есть запрос на российскую школу в разных сферах, в том числе в новых отраслях знаний — таких как космос, биоинженерия. Кооперация с Россией им интересна в связи с производством и транслированием нового типа знаний, которые у нас уже есть.
То есть Россия — это бренд?
Анна: Россия — отдельная страна и отдельная культура. Нашей целью было расширение наших собственных инициатив и поиск возможностей для совместных проектов. Родилась идея business and educational battles, таких соревнований между студентами: в этом могут участвовать российские и индийские команды разработчиков, программистов и представителей других профессий. Похожий проект — студенческий чемпионат в области управления бизнесом, который реализуется РАНХиГС уже около 10 лет. Это может быть пример того, что в синергии многие задачи решаются более эффективно.
Студенты NIIT University ничем не отличаются от европейцев — такие же открытые.
Что бы вы хотели взять у Индии и внедрить у нас?
Борис: Мне понравилось, как устроена система поддержки образования со стороны государства, притом не напрямую деньгами. В частности, когда мы обсуждали видеолекции, которые они создают, я спросил, где они этот огромный массив данных хранят. И выяснилось, что у них есть государственные data-центры, и вузы сами не тратятся на «железо». Если бы у нас в России государство могло взять на себя обеспечение технических мощностей, data-центров — можно было бы существенно сократить издержки университетов, и университетам было бы проще кооперироваться в плане обмена знаниями.
Читайте также:
Экстенсивное и интенсивное образование
Анна: В Индии чувствовался тренд поддержки государством коммерциализации научных разработок. Этот тренд очень бы хотелось усилить здесь. Ещё Борис упоминал русских математиков, которые, как иконостас, позиционируются в Индии. Хотелось бы, чтобы не меньшее значение придавалось бы им здесь.
Борис: Ещё образовательный рынок Индии открыт к внешним инвестициям, в отличие от китайского, например. То есть, если выходить на среднеазиатские рынки, лучше это делать через Индию в Китай, а не наоборот. Государство в Индии понимает, что не потянет само развитие образования для 1,3 миллиарда человек, поэтому только радо инвесторам.
А в российское образование никто не хочет инвестировать?
Анна: Хотеть и сделать — это не одно и то же.
Борис: У нас рынок 146 миллионов человек. В Азии мы самые маленькие.
Анна: Численность — это один момент, но есть ещё и политика. Существующие эмбарго, ограничения играют свою роль. Инвесторы с большой осторожностью участвуют в сделках. Ещё один фактор — инфраструктура. Теперь у нас доступ к интернету больше, чем раньше, но многие территории вне зоны покрытия. То есть даже из тех 146 миллионов не все имеют доступ к тому, о чём мы говорим.
То есть у нас есть привлекательные возможности для получения образования, но для инвестиций — всё-таки мало.
Какие положительные эффекты мы ждём от сотрудничества с Индией?
Борис: Первый положительный эффект мы озвучили: исчезает внутренняя конкуренция, появляется кооперация между университетами для выхода на международный рынок. Российский рынок очень маленький, но даже при этом различные образовательные организации, государство и другие производители образовательных продуктов очень мало связаны между собой. Когда «Рыбаков Фонд» озвучил евразийскую рамку, к нам стали обращаться вузы, которые стали искать точки кооперации для выхода на новый рынок.
У нас в системе образования не думают о позиционировании: нет описания себя, нет презентаций. И люди вдруг впервые начинают задумываться о целевой аудитории, бизнес-моделях и так далее. Когда забег делаешь с сильным, результаты тренировок значительно лучше.
Мы хотим устроить обмен среди управленцев среднего звена в учебных заведениях с индийской и российской стороны. Потому что часто бывает, что само руководство согласно на изменения, но, когда дело спускается на исполнительский уровень, всё погибает.
Поэтому мы хотим, чтобы люди ездили друг к другу обогащаться и обогащать. В этом и есть магия путешествий — весь процесс познания должен происходить через кожу. Нужно в другой системе пожить, почувствовать. Им надо почувствовать Россию, нам надо почувствовать Индию.
