Текст: Тата Зарубина
Этот энергичный человек с живым чувством юмора искренне хочет, чтобы детям было интересно учиться и обладает редким свойством переводить с языка бюрократического на язык человеческий. Вместе с соавторами написал книгу-дешифратор ФГОС «Нестандартно о стандарте».
Что сейчас происходит с профессией учителя
Требования к учителю, безусловно, меняются, и сейчас особенно. В этом контексте обычно говорят про информационное общество и открытость данных, а следовательно — превращение учителя из транслятора знаний в тьютора, обеспечивающего навигацию в информационном поле. Но это обсуждается уже последние лет пятьдесят. Кроме этого, меняется и подход к преподаванию. В середине XX века основная задача учителя состояла в том, чтобы донести до учеников нечто единственно правильное, догматичное, закрепленное культурой как безусловная ценность.
В нынешнее время, когда все проблематизируется и подвергается сомнению, учителю требуется постоянно обосновывать ту или иную точку зрения, ставить под вопрос и уметь критически относиться к любой информации. Это, конечно, требует от него больших коммуникационных навыков, пытливости, умения формировать собственную позицию и докапываться до сути того или иного явления. Это совершенно другие технологии, чем 50, 60, 70 лет назад.
Если говорить о том, чего не хватает молодым учителям, нашим выпускникам, в первые годы работы, то в первую очередь они испытывают дефицит в навыке гибкого использования учебных материалов. Когда от учителя требуется не просто транслировать учебник, а понимать, как ему подбирать материал в зависимости от данных, что получается или не получается у детей. Это то, к чему учителям нужно привыкать.
Кроме того, нынешняя школа требует большей обратной связи с родителями, с семьей. Это тоже «западающий» фактор. Есть ещё множество разного рода педагогических навыков и техник, когда учителям необходимо справляться с дисциплиной, с умением удержать класс, с различными школьными статусами, которые для них не очень знакомы. Вот это то, чему нам сейчас предстоит уделять больше внимания.
Как педагогическим вузам воспитывать новую формацию учителя
Во-первых, это так называемый модульный подход. Программа проектируется не из разрозненных дисциплин и практики, а определенными модулями, где всё время есть связь между практическим применением знаний и тем, что студенты получают в университете на лекциях и семинарах.
Например, есть разные способы, как преподавать квадратные уравнения, но важно из этих способов найти самый подходящий этому учителю с его укладом, с его школой, с теми детьми, которые ему достались, применительно к конкретной ситуации, где они оказались.
Во-вторых, есть такие навыки, которые проще всего освоить путем специального тренинга. Это умение держать коммуникацию, понимать, взаимодействовать, критически мыслить, находить общий язык с коллегами. Чтобы овладеть данными навыками, подчас нужен режим погружения — для этого мы вывозим студентов с преподавателями на загородные базы.
И третье — это общеуниверситетские курсы по выбору. Часть учебного времени студенты глубоко исследуют тему, которая лично им интересна. Получается, что ребята, которые учатся по программам искусства, по математике, по филологии и по физкультуре, пересекаются друг с другом и оказываются в одном учебном пространстве, где происходит некое бурление интересов и где у них появляется возможность лучше понять самих себя. И это тоже очень важно для современного учителя: детей можно увлечь только тогда, когда сам во что-то погружен, лучше всего преподаётся то, что тебе самому интересно.
Должен ли учитель воспитывать?
Тут есть и проблема. Вот сейчас многие родители организуют в социальных сетях форумы и обсуждают всё, что происходит в школах. Учителя очень переживают по этому поводу — ведь, с одной стороны, им хочется во всё это включиться и начать действовать, отвечать на вопросы, быть участниками диалога. С другой стороны, у них на это не хватает никакого времени, потому что социальные сети обладают особенностью его поглощать. Чтобы диалог состоялся, нужны специальные пространства, например, школьные советы, в которые входят несколько человек из числа родителей, с которыми обсуждаются решения. Это вполне цивилизованный и работающий метод согласования позиций — специальная переговорная площадка. Школьная демократия не может быть стихийной. Умеем ли мы это делать? Пока нет, ещё учимся.
Школьный совет как залог школьной демократии
В школьный совет входят родители, представители учительского коллектива и старшеклассники. Они решают самые разные вопросы. В структуре нашего университета есть школа, там совет решает, например, в какой цвет покрасить стены на этажах, регулирует вопросы расписания и каникул, приоритетов закупки школьного оборудования, какие должны быть профили в старшей школе.
Иногда это даётся тяжело, потому что некоторые советы начинают лезть во все дыры, но такие вещи нужно решать путем переговоров. Иногда настойчиво приводить аргументы и чему-то противостоять, иногда, наоборот, уметь держать паузу, ждать, когда проснется родительская активность.
Очень многое зависит от того, насколько родители готовы участвовать и заинтересованы в образовательном процессе. Чем больше сами родители со своими детьми занимаются, чем больше они разбираются в системе образования, тем активнее их участие и тем на большие полномочия они претендуют. Есть школы, где и учебники выбирают с участием родителей, где родители играют активную роль в управлении, а есть школы, где их нельзя к этому допускать. Бывает по-разному.
Диалог с родителями
Вот наши выпускники говорят, что они испытывают дефицит в умении работать с родителями.
Мы открыты в этом смысле для разговоров, но должно быть уважение к труду профессионала. Было бы странно, если бы мы, например, ходили наблюдать работу врачей, не спрашивая их разрешения, когда прийти.
Когда я работал в школе, мы предложили родителям самим формулировать профили в 10–11-м классах. В таких условиях возникает совершенно другая мотивация обучения. Тогда в нашей школе родители придумали профиль обучения, связанный с информационными технологиями, такого никогда не было. Но они это сами придумали, они под это сделали школе заказ, и они под этот заказ корректируют свои требования.
Чего больше всего не хватает российской школе?
Ей не хватает понимания того, что всё в наших руках. Конечно, на школу всегда будут интервенции, попытки принудить её к чему-то. Купить именно эту форму для детей, принять именно этот устав, утвердить именно этот регламент, распределить деньги именно так, а не иначе. Подобные предложения будут исходить от профсоюзов, политических организаций, родителей, поставщиков, иногда и от детей. Но это нормально: когда все эти влияния есть, значит, в школе заинтересованы, значит, кто-то чувствует в ней какой-то ресурс.
Нужно понять, что, несмотря ни на что, всё в наших руках и наша задача — научиться договариваться с людьми.
Как будет меняться школа?
Одна из важных точек бифуркации, где решение ещё будет приниматься, — это взаимодействие школы со внешними образовательными ресурсами. Разнообразных сервисов вне школьного образования будет появляться все больше. Это онлайн-образование, музеи, библиотеки, досуговые центры, система кино, парки профессий и так далее.
Вопрос в том, наладит ли школа с ними контакт или построит свой железный занавес. Теоретически школа может засчитывать образовательные результаты, полученные вне её (такая норма прописана в законе).
Такая норма у нас пока слабо работает, но это вызовы современности. Либо мы это научимся делать, либо все-таки отгораживаемся за забором. Это и определит, мне кажется, облик будущей школы.
При этом как именно будет устроена школа, сейчас трудно сказать. Может быть, это будет пространство, где определён некоторый минимум, который нельзя не изучить. Но тогда не очень понятно, на каких основаниях он должен строиться.
Все эти вещи сейчас размылись. Возникает проблема построения минимума и новая проблема стандартизации школы.
Раньше считалось, что все должны знать наизусть все три закона Ньютона, потому что если человек их знает, в нём автоматически происходят некоторые духовные и навыковые превращения. Если он чего-то подобного не знает, значит, он уже не достойный член общества.
Сейчас такой подход подвергается сомнению. Волшебных превращений не происходит. И в этом смысле привычная нам стандартизация школьной жизни через дидактические единицы перестала быть актуальной. Педагогика мучительно ищет другие основания своей собственной необходимости.
Каково место российской школы в мировом контексте?
У нас неплохо дела обстоят в начальной школе, там удалось найти баланс свободы и обязательности применительно к этому возрасту, учительскому корпусу. По начальной школе, например, навыки чтения у наших ребят очень неплохие. Страна любит читать, родители это ценят, и школы на это нажимают.
Существенно хуже дела в основной школе, с 5-го по 9-й класс, где мы плохо умеем работать с подростковой спонтанностью и стремлением решать в первую очередь социальные проблемы, а не учебные. Мы их продолжаем учить так же, как учили в начальной школе, а для этого возраста этот способ уже не подходит. И чуть лучше обстоят дела в старшей школе. Там есть разные траектории, и они вполне успешно профилируют ребят на выбор дальнейшего пути обучения, понимания своих перспектив. Но это зависит от того, как пройдена школа с 5-го по 9-й класс.
Есть международные сопоставительные обследования, по которым мы видим результаты качества нашего образования. Наш университет специализируется в исследованиях дошкольного образования, и мы констатируем, что у нас хорошо обстоят дела с регламентной частью: с обеспечением безопасности, с соблюдением санитарных норм, режима кормления и проведения прогулочных занятий. Но в то же время плохо обстоят дела с ориентацией на детские интересы, на уважение приватности и свободы в детском саду — вот с этим у нас хуже, чем в других странах.
Как изменится представление об образованности?
Есть устойчивый крен в навыковую составляющую. Люди должны уметь говорить, должны чем-то интересоваться, должны планировать, уметь взаимодействовать с другими людьми и так далее. Есть гипотеза, что вот на этих формулировках должна строиться педагогическая действительность. А вот конкретный материал, конкретный закон Ньютона, конкретная дезоксирибонуклеиновая кислота изучаются в зависимости от выборов и интересов. Отсюда все эти индивидуальные программы. К этому мы идем очень тяжело, потому что для нас это означает, что кто-то может, глубоко интересуясь дезоксирибонуклеиновой кислотой, не прочитать «Отцы и дети» Тургенева. Это катастрофично? Может быть. А может быть, и нет.
Источник: pikabu
Американцы, например, стонут по поводу того, что студенты не могут нормально рассчитать расход бензина на необходимое количество километров. Я не думаю, что настанет то время, когда все снова на подобных опросах смогут вспомнить столицы мира, будут знать, что написал Пушкин, смогут объяснить отличия дезоксирибонуклеиновой кислоты от рибонуклеиновой и так далее. Такое время не настанет. Настанет что-то другое. И это надо уметь осознать и принять.
