Биографические сведения — штука полезная. Они позволяют увидеть исторический контекст и разобраться, какие культурные вызовы привели к тем или иным прорывам в науке. Вместе с тем, многие школьники откровенно зевают, слушая истории о том, как гениальные учёные играючи совершали крупные открытия.

Как правило, биографии содержат фразы вроде «с раннего детства демонстрировал удивительный талант», «учился на один пятерки», «юноша поразил совет своей работой». Все это создает вокруг крупных учёных «эффект ореола». Кажется, что гениальность позволила им легко добиться успеха. Однако они были признаны гениями как раз благодаря своим фундаментальным достижениям — то есть, уже после того, как сказали новое слово в науке.

В этом году журнал «Психология образования», который издаётся Американской психологической ассоциацией (APA), опубликовал результаты исследования, проведённого специалистами из Колумбийского и Вашингтонского университетов. Материал называется «Даже Эйнштейну приходилось бороться» и предлагает взглянуть на психологию мотивации с новой стороны.

В основу исследования легла идея о том, что можно сделать полезные выводы не только из рассказов о том, что великие учёные добились успеха в своих областях знания, но и из описания трудностей, с которыми тем приходилось сталкиваться.

В эксперименте принимали участие школьники из Бронкса и Гарлема, не самых богатых и благополучных районов. По большей части это были подростки, которые родились без «серебряной ложки во рту» и не могут рассчитывать на поступление в университеты Лиги плюща благодаря одному лишь статусу своих семей.

Чтобы подтвердить эту гипотезу, школьников поделили и предложили каждой из трёх групп прочитать и обдумать небольшие тексты, рассказывающие о работе великих учёных: Альберта Эйнштейна, Марии Кюри и Майкла Фарадея. Тексты рассказывали примерно об одном и том же, но отличались расстановкой акцентов.

Через шесть недель после того, как школьники познакомились с этими историями, психологи проанализировали их успеваемость, чтобы разобраться, смогли ли данные о том, как Мария Кюри училась на своих ошибках, реально повлиять на оценки.

Выяснилось, что ученики из второй и третьей группы, которые читали тексты, описывающие личные или профессиональные трудности, действительно стали учиться лучше. В особенности это коснулось отстающих учеников, которые проявили больше заинтересованности в предметах. Эти подростки поверили, что успех гениев был связан с трудом и усилиями. Зато ученики из первой группы не продемонстрировали существенной динамики. Им казалось, что успехи великих были связаны с их врождённым талантом, а значит, стараться не имело смысла.

Идеей исследования было показать, что практика и старания помогают в учёбе, а успех связан с упорным трудом. Результат доказывает, что в традиционных биографических описаниях великих исследователей действительно имеет смысл нечто поменять. Однако чтобы разобраться в том, что должно быть в биографиях, которые по-настоящему мотивируют, сначала нужно ответить на вопрос о том, почему препятствия и ошибки в учебники обычно не попадают.

Основное культурологическое объяснение того, что мы не хотим учиться на чужих ошибках, состоит в том, что человечество нуждается в мифологии, которая складывается, в том числе, вокруг науки. Биографии великих учёных часто обладают выраженными чертами эпических сказаний: героика, избранность персонажа, акцентирование внимания на счастливых случайностях, откровение, предопределение.

Это эксплуатируют фильмы, злоупотребляющие остросюжетными приёмами: звучит драматическая музыка, учёный дёргает за рычаг, и через пару секунд тревожного ожидания во все стороны летят молнии, знаменующие победу. Конечно, сотни неудачных попыток запустить рабочий прототип просто не поместятся в двухчасовую картину — по законам драматургии в кино попадает только самое эффектное. Учебники тоже стремятся говорить о самом главном. В результате поэтика прорыва затмевает прозу труда.

Объявление человека гением придает ему особый статус, а всё, что может поколебать легенду, отбрасывается как ненужное. Это напоминает веру в поддержку трансцендентной силы. Разница только в том, что в роли такой «волшебной силы» в случае с учёными выступает Наука.

Даже любимая нашим изданием легенда о Ньютоне, которому на голову упало яблоко, или периодическая система элементов, приснившаяся Менделееву, поддерживают идею об «откровении». Эти истории завоевали симпатию благодаря красоте образа, но они ничего не говорят о том, насколько регулярно и упорно должен работать учёный, чтобы даже гиппокамп во время сна услужливо демонстрировал химические элементы.

Если этот тезис звучит скучновато для мотивации подростков, то факты из персональной жизненной борьбы учёных выглядят куда живее. Чтобы внушать вдохновение, идеал не должен быть недостижимым. А личная уязвимость великих может стать хорошим подспорьем для тех, кто считает известных учёных гениями, которым всё давалось легко.

Например, Алан Тьюринг сталкивался в 50-х годах прошлого века с унижениями и гонениями, но это не помешало ему оказать большое влияние на развитие информационных технологий. В пользу того, чтобы отказаться от рафинирования биографий и заговорить о преодолении трудностей, говорит и тот факт, что Стивен Хокинг — всемирно любимый и, пожалуй, самый мотивирующий учёный на сегодняшний день.

Наша культура склонна мифологизировать талант. Однако никакая одарённость не имеет смысла без актуализации в работе, да и само понятие таланта может быть предметом дискуссий.

Допустим, на каком-то этапе у одного ребёнка что-то получается плохо, а у другого — лучше. Будет ли первому приятно получать комментарии в духе «твой брат успевает» или «а вот Маша отлично решает задачки»? Такое каждый признает непедагогичным. В лучшем случае мы получим равнодушие и отторжение к предмету, в худшем — заниженную самооценку ребёнка и его тайную ненависть к собственному брату или отличнице Маше, которые получают все социальные дивиденды.

Навязчивые рассказы об успехах кумиров приводят к схожим результатам. Кроме того, живые люди, которые что-то изобрели и открыли, подвергаются дегуманизации: теперь они больше не личности со своими трудностями и победами, а символы всего, что не так с неуспевающим учеником. Как тут проникнуться физикой, если Эйнштейн над классной доской смотрит на тебя с презрением?

Образование всегда ассоциируется с оценкой. Даже в сематической карте мозга, как показывают недавние исследования нейробиологов, разные понятия связаны между собой. Оценка — это всегда стресс. Но если к тому, чтобы расширять знания и учиться новому нас подталкивает чувство вины, речь идёт о негативной мотивации. «Метод кнута» провоцирует тревожные, невротические мысли: если я не справлюсь, то не поступлю в университет, не оправдаю надежды родителей. А тогда, само собой, мир рухнет.

Мотивирующие речи для подростков полны различными success stories — историями о том, как герой приехал в большой город на рыбном обозе, стал миллионером из трущоб, сформулировал революционную теорию, создал интернет-проект мирового значения. Постоянные разговоры о свершениях классиков и современников формируют завышенные ожидания. И если они не оправдываются, человек оказывается буквально раздавлен чувством вины и ощущением собственного несовершенства. Однако в жизни бывает так, что достичь немедленного успеха не получается, либо результаты становятся заметны не сразу, а после накопления «критической массы» попыток.

Проекты не всегда бывают удачными, и это совершенно нормально. Ведь от негативного результата можно отталкиваться, чтобы двигаться дальше. Признать, что чудес не бывает, и всё зависит от нас — идея довольно пугающая, но, в то же время, как показывает исследование Колумбийского университета, мотивирующая.