Из мастерской по всей школе распространяется умиротворяющий запах дерева. Сегодняшнее задание — сделать указки. Ребята разобрали рубанки и собрались вокруг верстака. Три девочки выполняют письменное задание по устройству рубанка, за ними ребята вытачивают на станке заготовки.

Звонок, начинается перемена. Из мастерской выходят две девочки. На каждой поверх школьной формы с вышивкой на воротничках и манжетах надет льняной фартук, волосы убраны под льняную пилотку. Знакомлюсь с ними и прошу разрешения сфотографировать. Девочки встают рядом и просто смотрят в объектив, ждут, когда щёлкнет затвор. «Щёлк» — и они убегают назад в мастерскую.

«Сруб для этого здания был подготовлен еще до 1917 года, он предназначался для строительства вокзала в соседней деревне Дружино. Но потом его решили использовать для нового здания школы», — рассказывает мне Владимир Альбертович, он преподает труды и физкультуру. Наш диалог прерывает ученик с учебником Happy English подмышкой: количество классов превышает количество кабинетов, и сейчас в мастерской будет урок английского.

В маленьком кабинете директора почти нет свободного пространства. Шкаф с бумагами вдоль стены, вешалка, рабочий стол, два стула и маленькая печка. В углу большой бирюзовый сейф, на нём букет цветов. Директор, Полина Владимировна Сорокина, вспоминает: «В 70-е годы это был кабинет киномеханика, стоял проектор, и через окно в стене, в соседний класс, фильмы показывали. Основную программу составляли учебные фильмы, фильмы про пионеров и «Чапаев». Напротив был пионерский кабинет, где собирались звеньевые. У каждого звеньевого было около десятка учеников, за успеваемостью которых он следил. В те годы через школу прошло бесчисленное количество учителей. Они попадали в Сардаял по распределению, ведь каждый после учебного заведения должен был отработать хотя бы три года».

Полина Владимировна ведёт марийский язык. Хотя в деревне почти в каждой семье говорят на марийском, дети с каждым годом знают его всё хуже. Так влияет массовая культура, ведь подрастающее поколение не слышит язык своих предков ни по телевизору, ни в Интернете.

Большая часть детей после девятилетки уезжает из дома, чтобы поступить в колледжи и техникумы. Кто собирается закончить среднее образование, ходит в школу в соседнем селе за 16 километров — там есть старшие классы.

То, что до девятого класса ребята могут учиться в родной деревне, Полина Владимировна считает большим счастьем: «Если бы им с малолетства приходилось куда-то уезжать — я считаю, они бы теряли своё лицо».

У школы есть свой музей. Он располагается в двух маленьких комнатках и делится на несколько экспозиций: Великая Отечественная война, история школы и пионерской дружины, история деревни. На стенде с фотографиями из школьной истории — портреты учеников разных десятилетий, школьный хор, сбор урожая в поле. Рядом военная каска, пионерские знамена и та самая заветная форма с красным галстуком.

Про эффект, который производил на учеников пионерский галстук, мне рассказывает Елизавета Петровна Никитина: «Когда тебе галстук повязывали — это гордость за себя, за семью, учиться лучше начинали, даже походка менялась. Если не принимали в пионеры, ты себя вторым сортом чувствовал, стыдно было, что как «белая ворона», но можно было потом ещё раз попробовать. К таким приставляли пионера, который подтягивал, в учёбе помогал. Мне, в восьмом классе, дали малышей из четвертого класса, подшефные мои были. После учёбы я их собирала, разговоры проводила, с уроками помогала».

Елизавета Петровна окончила эту школу в 1968 году. «Сейчас жизнь настолько поменялась, что это даже не изменения — это просто всё другое, — продолжает она. — Это не только про школу я говорю — про деревню в целом. Работы нет, все хозяйства, совхозы — всё кончили, поэтому все и уезжают. Если бы работа была, кто бы захотел с рюкзаком за плечами в Москву или Казань ехать и там как раб работу искать. Тут бы оставались. Работа — фундамент. У нас его забрали, вот дом и разваливается. Не может дом без фундамента. Сейчас мы живем мыслями, что лучше будет. Мы ещё помним то время, когда нужны были и мы, и работа наша».

После очередного звонка все дети, как один, выбегают из классов и устремляются на улицу, даже не захватив верхнюю одежду. В двух шагах от школы находится столовая. Время обеда.

Тяжёлые деревянные столы и лавки, плотные клеёнки с цветами и даже запах стен тут какой-то особый, «из детства». Обедают все вместе, за одним столом и ученики, и учителя. Повара хорошо знают вкусы ребят: кому суп погуще, кому наоборот. Любимые блюда детей — пюре с котлетами, оладьи и пельмени. Овощи в столовой используют со школьного огорода, выращенные самостоятельно сотрудниками школы и учениками.

«Об образовании в современной России я такого мнения: нужно вернуть старую советскую систему, с простыми экзаменами, без ГИА и ЕГЭ, очень много бюрократии, — делится со мной Полина Владимировна. — Например, я как директор смотрю на «Книгу приказов» за 1980-90 годы — одна амбарная книга на 4-5 лет. А сейчас за год четыре толстые папки. Но суть-то не изменилась, работа та же».

Кроме бумажных отчётов, есть другие сложности: протекает крыша, оборудование в кабинетах устарело, в спортзале не хватает спортивного инвентаря. Учителя покупают мел и краску для принтера за свои деньги, а ремонт делают вместе с родителями учеников. Так, недавно педагоги и родители совместными силами сделали тёплый туалет в самом здании школы. Но на задворках на всякий случай остался классический деревенский вариант.

Вообще здание школы с 1961 года практически не изменилось, разве что топить стали не дровами, а углём. Последние несколько лет учителя в Сардаяле живут мечтой о новой школе. Районная администрация обещала, что она будет построена уже в 2017 году, правда, теперь сроки перенеслись ещё на год. По федеральной программе большую часть суммы на строительство школы даёт государство и область, из районного бюджета выделяется лишь 15% — но и это не гарантирует быстрого решения вопроса.

«Район у нас небогатый, но ведь дети в этом не виноваты, — говорит Полина Владимировна. — Смотришь на новые школы в соседних сёлах, и очень хочется, чтобы наши дети тоже учились в современных классах, с новым оборудованием. Сейчас о таких вещах, как интерактивная доска, например, мы можем только мечтать».

Полина Владимировна надеется, что районная администрация, наконец, выделит средства и перейдёт от обещаний и проектов на бумаге к действиям. А мне в очередной раз не по себе от того, что такие маленькие кусочки пазла, как эта деревня и школа, из которых и состоит Россия, постоянно становятся заложниками «сбоев в системе».

Пока взрослые с ностальгией вспоминают пионерское прошлое и мечтают о будущих изменениях, дети самозабвенно живут тем единственным детством, которое у них есть. Я даже немного им завидую, наблюдая за играми на переменах. И меня не перестаёт удивлять, как они естественно и спокойно, без малейшего позёрства, смотрят в объектив.