Не верьте книгам на серьёзные темы, на обложке которых написано слово «увлекательно» или «занимательно» — скорее всего, внутри вы обнаружите зубодробительное чтиво, приправленное парой плохих шуток (они как раз и дают повод поставить гриф «увлекательно» на обложку). Книга Елены Котовой «Откуда берутся деньги, Карл? Природа богатства и причины бедности», выпущенная издательством Альпина Паблишер, намекает на увлекательное содержимое разве что легкомысленным названием, и открываешь её без ожидания чуда. А на деле она не отпускает с первых строчек. Неожиданный поворот, ведь в книге экономист и публицист старается максимально доступно донести до читателя смысл знаковой в экономической теории работы немецкого мыслителя — «Капитала» Карла Маркса. Ох, кто только не пытался, но четыре увесистых тома изложить так, чтобы об этом хотелось читать дальше — это удел смелых.
Приводим несколько выдержек из первой части книги, из которых вы узнаете, почему «Капитал» — это правда про капитал, а не про диктатуру пролетариата, и существует ли на самом деле классовая эксплуатация.
Маркс был довольно заурядным юристом и блестящим журналистом. Наверное, мог бы стать вполне неординарным юристом — с его-то логическим умом. Но у него было лёгкое перо, яркий саркастический талант публициста. Он умел хлёстко и безжалостно обнажать суть явлений, и это занятие, похоже, нравилось ему больше, чем удел сытого адвоката, набивающего карманы крошками чужого богатства, которым с ним поделились за выигранные дела.
Жизнь вокруг бурлила и кипела. Он чувствовал, что имеет право на всё — интрижки, студенческое распутство, попойки и драки, жизнь взаймы, карты, вечеринки и флирт. Маркс постоянно увлекался женщинами, что совершенно не противоречило его Большой и Единственной Любви.
Ещё подростком он полюбил Женни фон Вестфален, которую знал с пелёнок. Женни и Карл обручились, когда ему было 17, а ей 21 — как водится, наперекор родителям. Богатому семейству баронов фон Вестфален уже тогда было ясно, что Карл — юноша одержимый, не знает меры ни в чём. Женни осталась в Тире, их родном городе, а Карл отправился учиться в Бонн. Оттуда он после драк и попоек перевёлся в Кельнский университет, потом в Берлинский и снова в Бонн. Везде было одно и то же — памфлеты в студенческих и местных газетах, гульба и женщины. И любовь к Женни, с которой они переписывались шесть лет. И письма отцу, в которых он только требовал денег. А отцовские ответы рвал. Тот призывал сына хоть как-то соразмерять свои аппетиты со скромными доходами семьи.
Читайте также:
Почему мы несчастливы в мире изобилия?
Женни и Карл упали друг другу в объятья в Бонне за два года до брака. Согласитесь, в те времена для девушки из хорошей семьи это был поступок! Маркс с браком не торопился, но когда решился, то устроил свадьбу, конечно, на курорте, за ней — свадебное путешествие по Рейну с его дивными замками. Путешествие закончилось только тогда, когда молодожёны спустили всё, что дали им родители для начала новой жизни. А тут — ребёнок, дочка. Её, конечно, назвали Женни, но молодые мать с отцом не представляли, как обращаться с малышкой, и после того, как чуть её не уморили, отправили младенца к бабушке, баронессе фон Вестфален.
Когда баронесса фон Вестфален-старшая сочла нужным напомнить молодым о родительском долге, то в придачу к младенцу отправила безалаберной семейке служанку Елену Дерут, которая прожила в семье Марксов всю жизнь. Вела дом, готовила, растила детей и даже играла с Марксом в шахматы, чтобы семейная рутина не так его тяготила. При этом семья то и дело переезжала — Маркса постоянно высылали за его статьи и научные работы.
В Париже он познакомился с Энгельсом, и они уже не расставались никогда. Их объединяли не только идеи, но и отношение к жизни. Ярко-голубые глаза Энгельса вспыхивали огнём, как только намечалась возможность дебоша, протеста, а ещё лучше — сексуального приключения. Он так понимал Маркса! Любовь Карла к Женни, да и прочие его увлечения, были, по сути, сентиментальными чувствами немецкого романтика. Впрочем, и сама Женни понимала и принимал именно такого мужа.
Когда Маркса выслали из Парижа, он на какое-то время осел в Брюсселе, куда переехал и Энгельс. Они вместе взялись за работу «Немецкая идеология». Речь в ней шла о том, насколько обветшали все идеи немецких философов, которые писали о чём угодно — и весьма глубоко, особенно Гегель, — но браться за переделку мира не считали нужным. А вот Маркс и Энгельс в отличие от них тут же примкнули к тайному пропагандистскому обществу Союз коммунистов, организованному немецкими эмигрантами. Составили для него программу — тот самый «Манифест коммунистической партии». Дело было в разгар промышленных революций в Европе, и они вбили себе в голову, что рабочие, которые уже тогда порывались ломать машины, лишавшие их работы, совсем скоро перейдут к революциям коммунистическим.
Тогда Маркс ещё не разобрал по винтикам капитал. «Коммунистический манифест» продиктован задором публициста. Он верил, что всё будет именно так, потому что ему и Энгельсу так хотелось.
Годом позже семья переехала в Лондон. Маркс принялся за экономическую теорию. Когда талантливый философ берётся за глубокое исследование, им движет не вера, но логика. Маркс честно открывает один за другим законы общества, основанного на капитале.
Винтики капиталистического общества
Общество — не прибор, который можно руками разобрать на детали и пощупать. Его устройство поддаётся только умозрительному логическому анализу. Но, как ни странно, в самой глубиной основе и общества, и прибора обязательно отыщется противоречие, которое и заставляет всё крутиться.
Читайте также:
Эффект владения: почему нам тяжело расставаться с вещами?
Двигатель внутреннего сгорания — реальный, не образный — основан на конфликте между разогретыми продуктами сгорания и ограниченностью отведённого им пространства. Конфликт разрешается тем, что продукты сгорания толкают вперёд поршень. Поршень, толкнувшись куда надо, заставляет открыться клапан. Тот снова впускает в цилиндр горючую смесь, а продукты сгорания опять толкают поршень. Неподвижные колёса приходят в движение. Сила действия всегда находится в противоречии с ею же порожденной силой противодействия.
Конструкторы двигателей могут порвать меня в клочки за это описание, но оно показывает нам то простейшее и общее, что толкает вперёд и автомобиль, и самолёт, и ракету — горение в ограниченном пространстве.
Простейшее у Маркса — это товар. С одной стороны, товар конкретен — он предметно существует. С другой — абстрактен, потому что не важно, пылесос это или йогурт. Это товар как таковой. Это простейшая абстракция, потому что на ещё более мелкие части его уже не разложить.
Зато вся действительность, если её разложить на простые понятия, оказывается товаром. И земля — товар, и недра, и интеллектуальная собственность, и изобретения. И деньги в банках, равно как и деньги в кармане. Абсолютно всё, что можно обменивать, — это товар. Поэтому товар — всеобщая абстракция.
У товара конкретного есть потребительская стоимость — мы знаем, зачем покупаем зонтик или мороженое. У абстрактного главное — стоимость, что у зонтика, что у мороженого. Она равна среднему, то есть общественному труду, который требуется для его производства, плюс молоко и сахар для мороженого или материя и спицы для зонтика. В этом самом месте — абстрактное, конкретное, стоимость и потребительская стоимость… — нормальному человеку становится скучно. Тем более что в Das Kapital ничего нет про мороженое и зонтики, а всё больше про зерно и сюртуки, никакого отношения к нашей жизни не имеющих.
Да забейте вы на сюртуки! Речь о том, что все товары обмениваются как эквиваленты! В жизни кто-то всегда надувает, один продаёт свой товар выше стоимости, другой — ниже, но количество надувших и везунчиков всегда уравновешивается количеством лохов и неудачников. Товары всегда обмениваются по их стоимости — сегодня мы говорим «по рынку». В масштабах общества их обмен всегда эквивалентен. Нудновато всё это, но иначе с пресловутыми «эксплуатацией» и «угнетением» не разобраться.
Простой пример. Человек потратил на квартиру, скажем, 10 млн рублей. Решил продать — никак. Он твердит: «Кризис на рынке, рубль пляшет, риелторы жулики…». Ему говорят: «Снизь цену до 8 млн». Как так? Он же потеряет деньги, а строил, чтобы заработать. Но, как ни странно, за 8 млн квартира продаётся влёт, невзирая на кризис, на рубль и на жуликов-риелторов. Потому что её общественная стоимость именно 8 миллионов! А что собственник потратил на неё 10 миллионов — это, увы, его личная проблема. Тут и Маркс не нужен, это все и сами знают, но будто глаза у них пеленой застилает. Потому что денег хочется, деньги нужны позарез, а откуда они берутся — человек вроде и забыл, когда дело до его собственной квартиры дошло.
Читайте также:
Хочу разбираться в экономике — что мне читать?
Деньги тоже товар. Рубли, доллары или золото… Их потребительская стоимость, в отличие от зонтиков, в том, что они — эквивалент всех остальных товаров. На них меряют стоимость товаров (мера стоимости), они обеспечивают обмен товаров (средство обращения), ими платят за товары (средство платежа). Их можно копить, чтобы купить дом или собственное производство (средство накопления). Деньги сводят все товары к единству. Все эти функции денег тоже открыл именно Маркс.
Он рассказал и о том, откуда деньги берутся. Перевернём формулу в «деньги—товар—деньги». С ходу видно: нужно, чтобы на выходе денег стало больше, чем на входе. Нужно купить такой товар, который добавит к стоимости холста главное — труд, ведь готовый сюртук стоит дороже. Производитель получит на выходе новую, дополнительную стоимость. Прибавочную стоимость — называет её Маркс, это в его учении ключевое понятие.
Но если все товары обмениваются по стоимостям, то и за труд надо заплатить его стоимость, откуда же прибавочная стоимость? Так у одного-единственного товара — у рабочей силы — есть уникальное свойство: он способен производить большую стоимость, чем стоит сам. «Потребление рабочей силы — это сам труд» (Маркс К. Капитал. — М.: Гослитиздат, 1950. — Т. 1. — С. 198).
Рабочий создал за месяц стоимость в 1 800 долларов, а получил заработную плату в 1 000 долларов. Это справедливость или эксплуатация? Вопрос выходит из сферы объективных законов в область моральных суждений. У рабочего же нет ни холста, ни швейной машины, чтобы сшить сюртук. Ему нужен капиталист! Только он купит товар, который есть у рабочего, — его работу силу. Можно считать рабочего свободным и равноправным, раз ему платят зарплату, равную стоимости его рабочей силы, а можно называть угнетённым — 800 долларов-то прикарманили.
Кто лучше живёт в современной России, получает за свой труд больше денег и чувствует себя более преуспевающим? Собственник участка земли, где он и его семья растят морковь для продажи на рынке? Или банкир, который не имеет ни земли, ни трактора, не растит морковь, но ходит на работу в белой рубашке и получает в 10 раз больше?
Банкир продаёт только то, что у него есть. И это не морковь, а его рабочая сила. Он тоже трудится только часть дня на себя, а часть — на собственников банка, создавая для них капитал. Никто же не считает это угнетением. Банкир — свободный человек. Может растить и продавать морковь, если хочет. Другой вопрос — могут ли производители моркови сами стать капиталистами (земля-то у них есть) и нанимать рабочую силу, чтобы выращивать больше моркови и делать деньги?
Читайте также:
Прусская школа: вся власть канону
Для этого им нужны дороги, чтобы попасть на рынки, нужны холодильники, склады — короче, инфраструктура. Нужна возможность переехать в другую местность, если в твоей местности морковь растёт кривенькая. То есть производителям моркови нужен рынок товаров и рынок жилья. Всё снова сводится к мобильности факторов производства, которая в развитых странах высока, а у нас так низка, что требуются нечеловеческие усилия даже для того, чтобы растить морковь, зарабатывая на этом деньги.
Когда люди узнали от Маркса, «как всё это устроено», им открылись причины и следствия любого решения. Общество перестало казаться им непознаваемым и хаотичным. Поэтому и стоит подружиться с Марксом. Чтобы не было иллюзий.
Маркс показал: чтобы производство развивалось, в него надо вкладывать не меньше половины прибыли и только остаток можно потратить на потребление как дивиденды. Так работает закон накопления капитала. Именно таким образом и поступает сегодня большинство акционерных обществ. Маркс заложил основы здорового финансового менеджмента, которые впоследствии превратились в отдельную дисциплину.
Эксплуатация от лукавого
Общественный капитал Атлантики постоянно накапливается, растёт, а российский топчется на месте, вечно испытывает нехватку денег, да ещё и воюет с кем-то постоянно, то и дело переходя из рук в руки. Как и в других странах — и сейчас, и во времена Маркса, — капитал в России во что бы то ни стало стремится к накопления и ради этого готов пуститься во все тяжкие. Иногда ему это сходит с рук, иногда нет, и вместо капитала накапливаются только несправедливость и конфликты.
Что ж получается, в странах Атлантики накопление капитала всегда происходит справедливо? Насчёт «всегда» — не знаю, но в масштабах общества это именно так. Главная интрига Das Kapital в том, что Маркс описал вполне справедливое общество. Все товары обмениваются по стоимости, в том числе и товар «рабочая сила». В масштабах общества никто никого не надувает: ни промышленники банкиров, ни те и другие — рабочих. Тогда почему, доказывая именно это, Маркс буквально на каждой странице повторяет, что это мерзкая эксплуатация? Раз часть труда рабочего не оплачена, это эксплуатация — и точка.
Конечно же, между капиталом и рабочими есть противоречие: у них постоянный конфликт, как делить прибавочную стоимость, созданную трудом рабочего. Но как же Маркс не мог додуматься, что это противоречие вовсе не является неразрешимым? Капиталу всего-то надо делиться — не сажать рабочих на хлеб и воду, а дать им человеческие условия жизни, достаток просто ради того, чтобы они выбросили из головы блажь насчёт революций… Этого Маркс увидеть не захотел. А может, тому виной его собственное вечное безденежье? Вот уж кто никогда палец о палец не ударил, чтобы найти свой путь к деньгам.
Несмотря на переезды и нужду, Женни рожала без передышки — каждые полтора года. Послу двух дочерей наконец-то появился долгожданный сын, которого отце прозвал Фоски. Одна из дочерей умерла в младенчестве, сын Фоски — в год, когда мать уже снова была беременна дочерью Франциской, умершей три года спустя. Почти одновременно с Франциской родился сын и у Елены Дерут. Злые языки утверждали, что от Энгельса… Елена Дерут вместе с сыном продолжала тем не менее жить в семье Марксов. Несмотря на неугасающую взаимную любовь Женни и Карла, обстановка в их тесной и запущенной квартире на Дин-стрит становилась всё более напряженной. «Ты поймёшь, насколько всё запутано и что я погряз по уши в мелкобуржуазном дерьме», — жаловался Маркс в одном из писем Энгельсу.
Маркс пытался играть на бирже, но неудачно. Прожил наследство отца, а потом и дядюшки. Скрывался от кредиторов, закладывал вещи в ломбарде, порой не мог выйти на улицу — не было пальто. Кроме работы, жены и детей, его не интересовало ничего. Он ненавидел буржуа, но дружил с ушлым фабрикантом Энгельсом и без смущения брал у него деньги — потому что не придавал им значения. Ведь друг просто даёт ему возможность работать, не отвлекаясь на бытовую муру!
Маркс сам был соткан из противоречий… Не приспособленный к жизни, он умел наслаждаться всеми её дарами и тут же забывать о них, погружаясь в книги. Прекрасно разбирал ошибки и натяжки своих оппонентов, называя их вульгарными экономистами, а сам зациклился на вере в то, что пролетариат — нищий, как и он сам, — превратится в класс-гегемон.
Читайте также:
Как американские учителя боролись за свои и чужие права
В его времена капиталисты действительно определяли стоимость рабочей силы по минимуму. Условия жизни английских рабочих Маркс расписал в красках: рабочий день по 14 часов, детский труд, кошмарное жильё… Но разве Маркс не мог предвидеть, что такое положение когда-то изменится? Наверное, мог. Но он верил, что гораздо раньше пролетариат взбунтуется и установит свою диктатуру. За это его часто называют демоном отрицания, который только разрушал. Это не так. Маркс буквально ткнул общество носом в главное его противоречие — между общественным характером труда и частнокапиталистической формой его присвоения. У капиталистов открылись глаза: чтобы и дальше присваивать часть стоимости, созданной рабочими, одной только частной собственности на капитал недостаточно. Тем более что тут же случилась Парижская коммуна в 1871 году, и казалось, что это лишь первый звоночек. Капиталисты принялись увеличивать общественную стоимость рабочей силы: ввели ограничения рабочего дня, стали регулировать условия труда и повышать минимальную зарплату, запретили детский труд, открыли бесплатные школы.
Открытое Марксом главное противоречие капитализма никуда не делось. Капиталисты и рабочие — постоянно в борьбе. Но при Марксе рабочие боролись за выживание, а сегодня в передовых странах Атлантики они живут в собственных домах с парой машин и борются за представительство в парламентах.
Понятие «эксплуатация» у Маркса весьма лукаво. Нет у него внятного объяснения, почему в капиталистическом обществе труд рабочих по найму — это угнетение. Он просто в это верил! Его социальная доктрина насчёт краха капитала построена исключительно на этой вере, которая оказалась сильнее, чем его же собственная безупречная логика философа и экономиста.
Но сколько бы Маркс ни твердил об ужасах капитализма, картина в Das Kapital складывается ровно обратная: развитие капиталистического общества противоречиво, как и любое развитие, но капитал вполне справляется с разрешением собственных противоречий, причём именно при помощи открытых Марксом законов. Сам Маркс этого видеть не хочет и, заглядывая в будущее, утверждает, что противоречия общества, построенного на капитале, неразрешимы. Всё рухнет, и точка! Его социальная доктрина повисает в воздухе, под ней нет логических подпорок. Только вера самого Маркса и его приятеля Энгельса.
У марксистов эта вера вызывает восторженные революционные судороги. У всех остальных — дрожь: им совсем не нравится идея, что общество, основанное на таких безупречно логических законах, может рухнуть… Однако от самих законов, открытых Марксом, не отмахиваются, наоборот, используют на полную катушку. Вот замутил Маркс, сам всё открыл, сам же всё запутал.
Но, если отодвинуть в сторону его заклинания и вникнуть только в экономический механизм, который он разложил по полочкам, выстроится понимание общей системы, которая работает и в передовых странах Атлантики, и в новых развивающихся экономики, и в России. Das Kapital самым детальным образом показал, откуда берутся деньги и как они рождают личное и общественное богатство.
Маркс умер в 1883 году, пережив любимую Женни фон Вестфален на два года. Он ушёл из жизни неслышно, в одиночестве, просто тихо заснув в кресле. На кладбище Хайгейт в Лондоне он лежит рядом с Женни и Еленой Дерут.
