Основным источником вдохновения для Владимира Набокова всегда оставался он сам. Его инструментами были языковое чутьё, которое делало возможным игру слов и смыслов, свобода неожиданных ассоциаций и память, позволявшая доставать из запертых комнат и подвергать тщательной инвентаризации мельчайшие детали. Автор щедро одаривал героев романов собственными воспоминаниями и деталями жизненного пути, смутными ощущениями и мыслями, а в автобиографиях, русской и английской, описал собственное взросление.
С одной стороны, благодаря этому у нас сейчас есть подробный рассказ о детстве Набокова. С другой стороны, мир, который он изображает, напоминает старые карты с белыми пятнами и морскими чудовищами: вымышленное там трудно (да и незачем) отделять от действительного. Россия со «снежно-синим, синеоконным (еще не спустили штор)» Петербургом оборачивается заповедной волшебной страной. Последующие места обитания сливаются в странное путешествие по холодным морям и необустроенным квартирам.
С полными белых пятен картами сверялись отправлявшиеся в «дальние Индии» крестоносцы, но Набоков скорее очарованный странник, который движется не вовне, а в глубину своего сознания, к тайному роднику. Благодаря аристократической отстраненности вкупе с личным талантливым эгоизмом Набоков, создавая личную мифологию, изображал не реальность, а то, что диктовал его внутренний летописец.
Источник: Wikipedia
В доме на Большой Морской
Владимир Набоков рос в трёхэтажном особняке на Большой Морской, в окружении выписанных из Англии спортивных снарядов, заводных паровозов и иллюстрированных книг из отцовской библиотеки. Он был первым ребенком в семье Владимира Дмитриевича Набокова, юриста и одного из лидеров Конституционно-демократической партии. Набоков-старший был известным англофилом, а Англия того времени являлась передовой страной инженерно-технических достижений, спорта и здорового образа жизни.
Кроме старшего сына, в семье было ещё четверо детей, однако о них Владимир Набоков упоминает сравнительно редко. Остается только гадать, было ли отсутствие прочных товарищеских отношений с братьями с сёстрами следствием общего индивидуализма, принятого в семье (каждый мог реализовывать таланты в своё удовольствие, сохраняя относительную закрытость) или же Владимир Набоков больше концентрировался в мемуарах на нюансах своих переживаний, чем на взаимоотношениях с другими.
Источник: Wikipedia
У детей были все возможности, чтобы заниматься музыкой. Правда, в этой области Владимир Набоков талантами не обладал — в отличие от Сергея, который был очень музыкален. Владимиру, что называется, медведь наступил на ухо.
Увы, для меня музыка всегда была и будет лишь произвольным нагромождением варварских звучаний...
Рисованию детей обучали Бенуа и Добужинский. Владимир, будучи спортивным юношей, увлекался теннисом и ездой на велосипеде. Про шахматы и бабочек, которые стали визитной карточкой писателя, знают, пожалуй, все: Набокову принадлежат энтомологические достижения в области классификации видов.
В доме был телефон, а в гараже имелось три автомобиля — небывалая по тем временам роскошь. При семье состояло несколько десятков слуг, а когда мать семейства отправлялась за покупками, её сопровождали лакеи, которые несли пакеты. За детьми достаточно строго следили даже в старших классах. Например, стоило шестнадцатилетнему Владимиру пропустить занятия в Тенишевском училище, оттуда звонили справиться о его здоровье. В этом случае он был вынужден давать взятку швейцару.
Источник: Wikipedia
Англофилия
Родительская симпатия к Англии отразилась на образовании детей. Пожалуй, главным предметом интереса исследователей здесь остаётся билингвальность писателя. Сам Набоков уверял, что английский язык в детстве знал лучше, чем русский: в шестилетнем возрасте он не понимал в достаточной степени русской азбуки и мог прочитать только те слова, буквы которых совпадали начертанием с английскими. У детей были французские и английские бонны и гувернантки и богатая библиотека с книгами в оригиналах; по-французски Набоков также говорил хорошо. Каждый год семья ездила за границу, во Францию, в Италию или Швейцарию, круг общения в целом был космополитичным. Одни из первых предметов романтического интереса Владимира — сербские и румынские девочки на французских пляжах, американка с Берлинского катка. Совершенствование языков продолжалось в Кембридже, а впоследствии Набоков стал писать на английском с таким тонким языковым чутьем, которое присуще носителям.
От десяти до пятнадцати лет, в Петербурге, я, должно быть, перечитал больше беллетристики и поэзии — английской, русской и французской, — чем за любые другие пять лет моей жизни. (...) Я был совершенно нормальным трехъязычным ребенком в семье, обладавшей большой библиотекой.
Тем не менее, часть исследователей полагает, что представления о детской билингвальности Набокова преувеличены. История ребенка, который в совершенстве владел английским и русским, а заодно и французским, и потом стал автором, с равной легкостью пишущим на разных языках, слишком соблазнительна. С момента появления английской «Лолиты» Набоков вызывает восхищение как писатель, который достиг удивительного стилистического мастерства на чужом языке. В этом есть некое противоречие — говоря о билингвальности, можно ли сказать, что английский был для Набокова чужим? Если был, выходит, в детстве он не знал его на достаточном уровне.
Переехав из Германии в Америку и приняв решение отныне писать на английском, Набоков пережил своеобразную языковую ломку. Он отмечает, что это было очень непросто — именно потому, что прежде он уже имел опыт создания художественных произведений на русском; имел собственный, привычный и ловкий литературный слог. Стало быть, англофильское образование в семье всё-таки не давало возможности владеть языком на писательском уровне, и Набоков восполнял пробелы практикой.
Источник: Printrest
Просвещенность родителей Набокова совпадала с возможностью удовлетворять интересы детей в разных областях. При такой значительной материальной базе, обилии знакомств, путешествий, книг и журналов было неудивительно, что Набоковы говорили на разных языках. Они являлись достойными представителями своего круга. Владение несколькими языками в то время было обычным делом в дворянской среде. Все гимназисты изучали латынь, французский и немецкий, читали книги в оригинале. Иноязычные гувернеры и няни также были частью общей практики.
Дореволюционная аристократия — космополитичная, читающая парижские журналы, склонная к поездкам на пляжи и воды — представляла собой особый культурный пласт. Поэтому белая эмиграция, сохраняя языковую идентичность в русском искусстве за рубежом, смогла в то же время органично вписаться в западный мир, не имея коммуникационных проблем в практическом отношении.
Источник: Wikipedia
«Дар»
В возрасте лет шести Владимир строил замок из азбучных кубиков и сообщил матери, что они «покрашены неправильно». Тут же состоялось обсуждение альтернативных вариантов.
С этого момента Набоков ведет отсчет своего синестетического чутья. Впоследствии в своих произведениях он большое внимание уделяет описанию сочетаний цветов и букв — слова и имена звучат и цветут по-разному. Так, например, А оказывается густым и чёрно-бурым, Л и Н обнаруживают себя в белёсой группе, а Ш становится пушисто-сизым. Аналогичную (хотя и немного отличающуюся классификацию Набоков дает в английской версии романа — для латинского алфавита. «С цветным слухом» часто связывают писательское мастерство Набокова и характерную манеру строить фразы, при которой ассоциативная связь опережает логическую.
Исповедь синэстета назовут претенциозной те, кто защищён от таких просачиваний и смешений чувств более плотными перегородками, чем защищён я.
Через все творчество Набокова сквозной темой проходит идея «дара», особого качества, которым обладает главный герой — талант или проклятие отделяют его от остального мира. Из многих аристократических эмигрантов, которые бегло говорили на иностранных языках, мало кто смог обратить лингвистические способности в литературу с таким успехом, и никто не обладал такой способностью создавать живые, эмоциональные яркие образы.
Так в чём же дело — в особенном образовании, в количестве английских вещей дома и в обучении языкам? Или же связь была обратной, и художественный талант Набокова, превращал обыденные вещи в волшебные, а детство — в заповедную прекрасную страну, метафору потерянной родины? Так можно ли воспитать талант, или он непостижим, как «цветной слух», который игра с цветными азбучными кубиками поможет лишь выявить, но не пробудить? Может быть, слово «дар» уже содержит ответ на этот вопрос?
По материалам:
